В грозный час

Пленник сначала понуро молчал, но потом вдруг вскинул голову и яростно выкрикнул:

– Эх вы, мужичьё! Как вы, жалкие, осмелились тягаться с вашим господином крымским ханом?

– Но-но, не больно ори. Ты сам в плену, чего грозишься? – нахмурился Воротынский.

Но пленного калгу, видать, понесло, и он закричал ещё громче:

– Если бы крымский хан был взят в полон, я бы его освободил, а вас всех пленниками погнал бы в Крым!

– И как бы ты это сделал? – пренебрежительно кинул Воротынский.

– Я бы выморил вас голодом! – будучи уже вне себя, завопил Дивей-мурза.

– Не выйдет! – зло перебил калгу большой воевода и неожиданно громко, так чтоб всем было слышно, объявил: – На подмогу к нам ведёт своё войско сам царь московский!

Услыхав такое, калга ошарашенно умолк, а стоявший рядом Шереметев удивлённо глянул на Воротынского. Перехватив его взгляд, большой воевода, кивком велев следовать за ним, быстро пошёл к шатру. Войдя внутрь, князь снизил голос так, чтоб снаружи ничего не было слышно, и сказал Шереметеву:

– Проговорился калга, не иначе татарва измором взять нас решила.

Шереметев хотел что-то сказать, но тут вбежавший в шатёр Репнин, неотступно находившийся со своим полком в град-обозе, возбуждённо спросил:

– Это верно, что сам царь к нам идёт?

– Нет, конечно, – покачал головой большой воевода.

Репнин переглянулся с Шереметевым, и им обоим стало ясно: Воротынский сказал так в надежде, что слух, достигнув ханских ушей, заставит Девлет-Гирея изменить планы. Воеводы помолчали, а затем Репнин, ни к кому особо не обращаясь, опасливо сказал:

– Сейчас и пешие, и конные в гуляй-городе, так что в осаде долго нам не усидеть…

– Ежели слушок до татар и дойдёт, то ещё поверит ли хан? – добавил ему в тон Шереметев.

Репнин отчего-то вспомнил о казаке, прошлым летом угодившем с письмом воеводы в татарский плен, и он тут же высказал пришедшую ему мысль:

– Надобно, чтоб поверил, а ежели нашим сказать, то и они крепче стоять будут…

Воеводы умолкли. Все трое думали об одном и том же, но вслух никто ничего не говорил, они понимали: всё, что им удалось пока сделать, это задержать хана на пару дней. Сколько они смогут продержаться в гуляй-городе, предсказать было несложно, а уж потом, как пить дать, Девлет-Гирей без помех двинется на Москву. Конечно, из град-обоза можно было бы выйти в чистое поле, чтоб сразиться с ордынцами, но уж больно неравны силы, и надежды так одолеть хана нет.

Теперь, уже в рассуждении этого, Репнин спросил:

– На Москве-то хоть какие-то силы есть?

– Есть, там князь Токмаков с городовыми стрельцами, – вздохнул Воротынский.

– А может, царь и впрямь двинет войско из Ливонии? – выразил общую надежду Шереметев.

Впрочем, всем было ясно, что полагаться на это не стоит. Уйти из Ливонии царь никак не мог, разве что решит выслать ещё какую-то подмогу…

– Сюда всё одно не поспеет, а придёт – у Москвы встанет, – покачал головой большой воевода.

Все было умолкли, но тут в шатёр вошёл только-только вернувшийся из очередной вылазки воевода Хворостинин, под началом которого был передовой полк. Заметив по его виду, что князь принёс добрые вести, Воротынский нетерпеливо спросил:

– Ну, что у тебя?

Воевода, выходивший по чину[101] со своим полком в поле, ответил сразу:

– Мои дворяне с крымскими людьми лучной бой начали, однако до съёмного дело не дошло. Правда, дети боярские из тех, кто погорячее, с ордынцами один на один сходились, а опосля, как татарву отогнали, мы в град-обоз возвернулись. Что ж до тайного выхода, то лесом пройти не получится, татарва на опушках разъезды держит, но за буграми удобный распадок есть, при случае обойти гуляй-город очень даже способно, – Хворостинин обвёл всех взглядом, а затем в свою очередь спросил: – Мне сейчас атаман сказал, что у нас теперь кроме ихнего царевича Хаз-Булата в полоне ещё и сам главный советник хана Дивей-мурза очутился, так может, они нам поведали чего?

– Астраханский царевич уверяет: ему-де царевы планы неведомы, Дивей-мурза вообще поносные слова говорит, но по-всему надвое выходит: или Девлет-Гирей на гуляй-город полезет, или осаду ладить учнёт, – как-то глухо ответил Хворостинину большой воевода и стал смотреть куда-то прямо перед собой, словно пытаясь угадать, что же назавтра предпримет хан…

Глава 11

После того как татарский военачальник ногаец Теребердей-мурза был убит, а главный советник хана угодил в плен к урусам, Девлет-Гирей был несколько подавлен и страшно зол. Однако он вовсе не собирался отказываться от своих планов, а наоборот решил действовать так, как предлагал Дивей-мурза. Ведь совершенно ясно: если запереть московитов в их град-обозе, они, не имея припасов, смогут продержаться там всего-то дней пять-шесть, а затем воевода урусов в обмен на собственную жизнь, конечно же, вернёт Девлет-Гирею его верного помощника Дивея-мурзу.