В двух битвах

И солдат заговорил. Он встал на пост минут десять назад. Охраняет он начальника оперативного отдела штаба, полковника. Ему ночью иногда приносят срочные шифровки. Приносит офицер, три раза стучит в крайнее окно и говорит: «Герр оберст, это я. Шифровка».

Тоня, меняя голос, произнесла эти слова по-немецки. Гитлеровец замотал головой и объяснил, как надо сказать. Тоня повторила. Солдату связали руки и ноги, в рот запихали кляп и дерюгой обмотали нижнюю часть лица: ему сохранили жизнь. Гус не любил нарушать слово.

Тоня три раза стукнула в крайнее окно и шмыгнула к двери. Изнутри протерли стекло, видно, посмотрели на прохаживающегося «часового». Когда в сенцах послышались шаги, Тоня низким, мужским голосом сказала:

— Герр оберст, это я. Шифровка.

И только дверь приоткрылась, Гус схватил человека за горло.

— Фу ты, черт! — вырвалось у него: дверь открывала женщина. Она было взвизгнула, но Гус зажал ей рот.

— Держи ее!—скомандовал Гус Перекрестову и нырнул в дом. В кухне лицом к лицу он столкнулся с фашистским офицером в накинутой на плечи шинели. — Хенде хох!..

Гитлеровец резким ударом в лицо отбросил Гуса, вышиб автомат и попытался навалиться на него. Но тут же получил сильнейший удар в живот, полетел в противоположную сторону, стукнулся о косяк стола и повалился на пол. Перекрестов и Тоня втащили офицера в комнату. Сюда же ввели женщину, внесли и связанного солдата — часового. Тоня нагнулась к полковнику, стала тормошить его. Он не реагировал и не открывал глаз. Тоня нащупала пульс — живой.

— Эй ты, не притворяйся!

Но фашист молчал. Гус опять спросил фашиста, будет ли он говорить. Безрезультатно.

— Видно, потерял сознание, — сказала Тоня.

— Жидковат. Перекрестов, наденьте на него обмундирование и сапоги. Придет в себя, ничего ему не сделается. Телячьи нежности! Сапога схватил и скис. А мне заехал, будьте уверены!

— А может, рано его одевать? — спросила Тоня. — Пока допросим женщину. Возможно, еще адрес укажет. На худой конец, другого возьмем.

Гус одобрительно кивнул головой. Перекрестову приказал перенести солдата в спальню и крепко привязать к кровати, а потом собрать карты и другие документы. Сам же отвел в сторону женщину.

Перед ним стояла смазливая молодая женщина, заспанная, с распущенными волосами, в накинутом на нижнюю рубашку зимнем пальто.

— Знакомая у тебя есть, у которой живет другой офицер? Да не трясись ты! Быстрее отвечай! — прикрикнул Гус.

— Да, есть...

— Где?

— Недалеко отсюда.

— Охрана есть?

— Нет. Там капитан живет, помощник моего начальника, — говорила женщина.

— Дверь тебе откроют?

— Да. Если скажу: срочное дело от начальника.

Тоня тем временем усиленно занималась полковником. Красавец немец, лет тридцати пяти, с густой вьющейся шевелюрой, лежал на ковре, вытянувшись во весь внушительный рост.

— Герр оберст! Герр оберст! — тормошила Тоня полковника, но тот молчал.

Тоня открыла свою походную сумочку-аптечку, извлекла пузырек с нашатырным спиртом, открыла его и поднесла к носу полковника. Не помогло. «Видно, возиться нечего. Только время потеряем», — заключила она, выпрямляясь. Она сказала Гусу, что приводить в чувство полковника бесполезно. По-видимому, он сильно ударился головой.

— Ну что же — есть в запасе «резерв», другой офицер, правда, рангом пониже.

Звонок телефона прервал их разговор. Тоня и Гус переглянулись. «Что будем делать?» — прочитала она в его глазах. Насторожившееся лицо Тони просветлело буквально через несколько секунд. Она спросила женщину, подходит ли та к телефону. Оказалось, подходит и даже, бывает, передает, что прикажет полковник. Гус предложил ей взять трубку.

— Вы спрашиваете, приносить ли шифровку? — говорила женщина в трубку, посматривая на автомат в руках Гуса.

— Скажите: сейчас спрошу полковника, — шепнула Тоня.

Женщина повторила.

— Передайте, полковник сказал — доложить ему в семь ноль-ноль.

И эти слова были переданы точь-в-точь.

Из трубки донеслось:

— Будет исполнено. Все понятно. Спасибо.

Гус облегченно вздохнул, но тут же сосредоточился и — опять к женщине:

— Одну минуту на одевание! Пойдете с нами. Будете делать все так же, как и сейчас. Малейшее неповиновение — смерть!

Перекрестов подошел к Гусу и, указав на полковника, спросил, что с ним делать? Прикончить его? Гус отрицательно покачал головой.

— Ну, раненых мы не добиваем. Руки и ноги свяжите. Всяко бывает. — И, глянув на часы, присвистнул: — Тридцать минут потратили!

Гус поручил Перекрестову запереть сени и выбраться со двора через забор. Сам же в двух местах перерезал провод телефона и кусок кабеля прихватил с собой.

По деревне шли цепочкой: Гус впереди, за ним женщина, за нею Тоня, Ганс и остальные. Подойдя к нужному дому, Гус встал у входной двери, а женщине велел постучать в окно. Когда та увидела в окно лицо подруги, крикнула: «Быстрее открывай! Твоему срочный пакет от моего начальника». Не прошло и полминуты — в сенях послышались тяжелые шаги.

— Сам открывает, — шепнула женщина и, увидев палец на губах Тони, съежилась и замолчала.