В двух битвах

Разведчики обогнули с востока деревню Тараканово и, шагая друг за другом по заснеженной проселочной дороге, направились к большаку.

У лощинки замедлили шаг: из-за кустов впереди слева вынырнули два гитлеровца с автоматами на ремне. Разведчики вмиг оказались на земле и отползли на обочину дороги. Немцы разговаривали, но так тихо, что Тоня не разобрала ни одного слова. Когда же поравнялись с разведчиками, один заметил что-то подозрительное и толкнул другого. Снимая с плеч автоматы, гитлеровцы направились к группе. «Бей!» — крикнул Гус и первым бросился на фашиста, выбил из рук автомат. Со вторым вступил в поединок Дубровин. Но первый гитлеровец, оправившись от испуга, шагнул к ротному. Тот приемом самбо молниеносно свалил его и в следующую секунду покончил с ним. Несколько дольше провозились с другим Дубровин и Перекрестов. Гусу пришлось помочь им.

— Интересно, кто они, патрули или просто из деревни возвращались?— сам себе задал вопрос Гус.

— В деревне гуляли, — уверенно заключил Дубровин.

— Нет. Патруль, — возразил Гус. — Если бы просто из деревни шли, болтали бы громче да и нас не заметили бы. Значит, их будут скоро разыскивать. Документы и оружие заберем и — айда дальше.

Заметно уставшие, вышли на Локнянский большак. Теперь им нужна была машина. Попытались остановить одну, вторую — не получается. Мчатся мимо. А время уходит. Тогда Гус разделил группу пополам. Сам он с Тоней ушел вперед.

Когда вдалеке мелькнул слабый свет от фар и машина стала быстро приближаться, разведчики встали на середине дороги и, энергично махая автоматами и сигналя фонарями, требовали остановиться. То же делали в пятидесяти метрах позади Перекрестов и Дубровин. Здоровенный крупповский грузовик заскрипел тормозами.

— Шнель, шнель! — стуча в дверцу автоматом, торопила водителя Тоня.

Как только дверца приоткрылась, Гус, отодвигая Тоню, вскочил в кабину и, приставив дуло автомата к груди фашиста, крикнул: «Хенде хох!» Солдат опешил и, щурясь от наведенного Тоней луча фонарика, поднял руки. Тоня по-немецки приказала ему открыть другую дверцу, обежала спереди машину и тоже забралась в кабину. За нею следом втиснулся Перекрестов, с другой стороны — Дубровин. Гус оттеснил гитлеровца, взял руль, отъехал на обочину и тут же выключил фары. Он предложил Перекрестову приподнять капот и делать вид, что копается в моторе.

Тоня начала допрос. Перепуганный гитлеровец сообщил, что машина нагружена минами. Это был второй рейс солдата. Он мог заночевать и на станции, где брал груз, но спешил, потому что вечером в Тараканове обещал встретиться с недавно приехавшим из Германии земляком. Солдат подтвердил далее, что какой-то штаб находится в небольшой деревушке, поблизости от деревни Сопки, в двадцати километрах отсюда. Въезжать туда запрещено, но он бывал там. Машину можно оставить метрах в семистах. Просил не убивать его, предложил привезти их в деревню. Обещал оказать и другую помощь, какая только потребуется.

— Принимаем твою помощь. Но если покривишь душой — смерть! — сказал Гус.

Тоня перевела. Немец заволновался и попросил взять его с собой, в плен, а то ему и его семье капут.

За руль сел Гус. Он ловко развернул машину и направил в сторону Локни. Ганс говорил об особенностях дороги, на выбоинах советовал ехать плавнее: груз опасный. Тоня переводила. Проскочили Сопки и через некоторое время свернули на проселочную дорогу, потушили фары и так ехали километра два. На изгибе дороги остановились. Ганс жестом показал, что тут удобнее оставить машину, создать впечатление, что грузовик забуксовал. Так и сделали.

Гус похлопал Ганса по плечу, сказал:

— Молодчина!

Тоня перевела. Солдат улыбнулся и заговорил свободней: — У больших начальников дома охраняются. Сложно войти. Часового лучше захватить и допросить. Узнать у него, что за начальник и кто ночью приходит к нему.

Гус одобрил предложение Ганса. С полчаса шли довольно быстро. В поле гуляла вьюга, и Тоня изрядно устала, иногда она даже падала. Наконец показались контуры домов. Пришлось шаг замедлить. У огородного плетня залегли. Ротный сам пополз в разведку.

— Ждите! — приказал. — Ильиченкова — за меня. Постараюсь быстро.

«Вот мы и в штабе, — подумал он. — Но сработать надо чисто, а то и ноги не унесешь. Немцы штабы охраняют надежно». Минут двадцать его не было. Появился он с другой стороны. Сообщил план действий и приказал следовать за ним. Огород преодолели ползком. Перекрестов и Дубровин мешковиной накрыли часового и приволокли в угол двора, разрядили его автомат и вооружили им Ганса. Он занял место часового, стал прохаживаться около дома. Дубровин примостился на крыльце. Тоня стала допрашивать снятого с охраны солдата.

Гитлеровец молчал, а затем брякнул, что отвечать не будет, Гус сверкнул на него глазами, гитлеровец съежился, попытался крикнуть, но не успел: Перекрестов заткнул ему рот. Тоня перевела приказ Гуса:

— Отвечать не будете — заколем! Ответите — сохраним жизнь.