В двух битвах

— Попервости в Латвии, а добавку получил под Ржевом. Где зарубки сделали, те места вроде и крепче стали. Эта штука не страшна. А иногда и на пользу идет. Но перейдем теперь к главному. В гвардии вы теперь. Понимаете, в гвардии! А звание это почетное в калининских лесах и болотах, в тылу у фашистов, в лихих атаках моряки нам завоевали. Мо-ря-ки, понимаете! Балтийцы и черноморцы отвагой и кровью своей завоевали нам гвардию и знамя с образом великого Ленина. — Солдат пригладил пятерней вихрастые волосы, обвел глазами сосредоточенные лица бойцов и продолжил: — Полк наш, а в прошлом 3-й отдельный гвардейский батальон моряков, черт знает сколько сражений провел, не показывал врагу пятки. Это запомните! Я вот тож не хвалясь, скажу, только вперед гляжу. Да-а. Плюю на смерть, как на паршивую собаку. Однажды довелось один на один в чистом поле с танком повстречаться. По честности, скажу, приятности испытал немного. Сами понимаете, не молодуху встретил в чистом поле. Махина. Крестищи черные с белыми полосками. Хоботина пушки длиннущий. Пулеметы шпарят... Поначалу думал, все, хана. Какая-то сила толкала драпануть. А с другой стороны, изнутри шепоток вроде услышал: «Гвардеец еще! Эх ты! Испугался черта неповоротливого. Никуда это не годится. Что товарищи тогда скажут о тебе?! Танк же ослеп. Глаза-то не расширяй да рот не разевай. Гранату, гранату готовь!» Я изготовился. А он на меня прет, а пулеметы-то его, чувствую, выше головы строчат. Я шариком, да в сторону. А он все идет туда же, где я только что был. Повеселел. «И верно, — думаю, — слепой черт, не видит». И тут я гранату хвать. И поближе ее к себе. Лежу. А в руке-то не очень она слушается. Нервишки-то того, чувствую, заколебались. Никак предохранитель не стащу. А он, танк-то, все ближе и ближе, ревет, пылит. А я как назло никак не могу стащить предохранительное кольцо. Пляшет в руке граната — и баста. «Ах, чертова размазня! Где же хватка гвардейская твоя?!» Выругал я так себя, и, что вы думаете, — подействовало. Да и как еще подействовало! Предохранитель словно подмаслили. Глянул, а танк-то уж от меня ти-ля-ля, метрах в семи. «Ну, — думаю, — не уйдешь!» В два прыжка поравнялся с ним и ахнул толкушку в моторную часть. Взрыв! И — мать моя! — гляжу: охромела бронированная чушка, на месте стоит. Пылает, милая. Это хорошо, радостно, но плясать некогда. Из-за танка сразу четыре автоматчика вымахнули. Но тут уж я сработал быстро. Ничего не скажу, словно подменили Тимошку. И не помню, как автомат в руке оказался. Посмотрел на него, когда все четверо лежали и не шевелились.

Васильев посидел молча, пощупал карманы. Вынул кисет, бумагу, спички.

— Закурю я, с вашего позволения.

Ему жестами напомнили о присутствии Николаева. Васильев смущенно спохватился:

— Товарищ начальник политотдела, извиняйте меня, совсем запамятовал, что вы тут. Такой уж дрянной из меня рассказчик. Как начну говорить, обо всем забываю.

— Ничего, ничего, товарищ Васильев, закуривайте. Вы далеко не плохой беседчик. Верно говорю, товарищи?

— Правильно! — хором ответили гвардейцы.

И по дружному ответу, и по лицам Андрей понял — рассказ Васильева не только понравился. Они почти пережили то, что испытал Васильев в этом единоборстве, и с ним вместе убедились, что и в чистом поле с вражеским танком не только возможно вступать в борьбу, но еще и выйти победителем. Только надо уметь держать себя в руках.

Васильев закурил объемистую козью ножку, затянулся раза два, привычными колечками выпустил дым.

— Но не об этом сегодня думал говорить, не о том, как мы оборонялись и отступали. О наступлении хочу сказать. А наступать надо с умом. Вначале сближение начнется. Ползи по-пластунски, от земли не отрывайся, под шальную пулю башку не подставляй, пригодится. Рубежа атаки достиг — жди команды. И вот слышишь: «Вперед!» Тут бросайся со всех ног. И жми, как говорят, на всю катушку. И не только дери глотку: «ура», но стреляй на ходу. И стреляй не в белый свет как в копеечку, а целься по окопам фашистов. И бежать старайся, ну, допустим, с такой быстротой, как будто ты опаздываешь на свидание. А свидание у тебя известно с кем. Наша артиллерия, «катюши», «андрюшки», а может, и бомбардиры с воздуха его оглушат, частью перебьют, а те, что сохранятся, не сразу в себя придут, да ждать будут нового налета артиллерии, вот это время обязательно и надо использовать. Уразумеваете? Много месяцев подмечаю на войне: кто смело, без оглядки идет в атаку, всегда жив остается, отлично боевую задачу решает.

Ну вот, спрыгнул в траншею. Не развешивай уши! Моментально осмотрись. Видишь, враг не бросил оружия, — тройку пуль ему для очистки совести. Увидел, товарищ дерется с двумя-тремя, — пулей на помощь. Но вот все покончено. Внимательно слушай! Команда «Вперед!» ждать не заставит. Не прозевай ее. Не отсиживайся: первая траншея — только начало, надо жать дальше. Помни, артиллерия уже там трудится. Увидишь ее разрывы — смелее беги к ним. Плотнее прижимайся к своим снарядам — это, считай, наполовину победа.