В двух битвах

— Эх, какое это важное дело не потерять голову с перепугу, — заговорил Николаев, — не потерять самообладания. Конечно, не так это легко, не сразу это дается. Чего молчите? Ведь признайтесь, кто из нас не бегал зайцем при первой бомбежке, не зарывал голову в песок, как страус? А вот преодолели страх, победили...

— Да, было такое. Было, — ответил политрук Куликов. — Я, Андрей Сергеич, признаться, под первыми бомбами, как баба, которую щекочут, ерзал.

— А теперь, как я вижу, и бровью не повел.

Давно уже заметил Николаев, что люди с каждым боем мужают, меняются. И лишь только жалкие трусы остаются неизменными, у таких людей одна дорога — позорная смерть.

В штабе дивизии Николаева поджидал комдив.

— Нас срочно вызывает Рокоссовский. Машина готова. Едем. Галушко еще не вернулся из полка. А не знаете зачем?

— Нет, не знаю.

...Командующий Донским фронтом генерал Рокоссовский принял Хлебова и начподива на КП командующего армией. Ему доложили о прибытии командира 27-й гвардейской дивизий в тот момент, когда он в стереотрубу следил за ходом боя в районе Кузьмичей. Рокоссовский еще продолжал несколько минут наблюдать, затем отошел от трубы, выпрямился и по узкому ходу сообщения молча вошел в блиндаж, выслушал рапорт Хлебова, поздоровался.

— Доложите о состоянии дивизии.

— Готовность полная к выполнению любой задачи, товарищ командующий, — уверенно доложил Хлебов.

— Противник знает о вашем сосредоточении?

— Думаю, что да. Открытая местность. В сжатые сроки передислоцировались, да на высотах зарыться в землю незамеченными почти невозможно. Меры по дезинформации гитлеровцев принял.

— Пополнение получили?.. Как с боекомплектом?.. Медсанбат разгрузили?.. — спрашивал командующий.

Комдив немногословно доложил. Соединение было почти полностью укомплектовано всем необходимым. Санчасти полков опустели, в медсанбате оставались только выздоравливающие, в самое ближайшее время готовые встать в строй.

— Противника хорошо изучили? Знаете его слабые места?

— Ведем непрерывную разведку, товарищ командующий.

— Вы хорошо разобрались, на чем споткнулась дивизия, наступавшая в этом районе и атаки которой врагу удалось погасить?

— Стараюсь уяснить. Главное, думается, нащупал.

Рокоссовский подошел ближе. Обратил внимание на то, что было недоучтено и что оказалось ненадежным в обеспечении наступления. И после этого спросил:

— Кузьмичи возьмете?

Прямота вопроса на какие-то секунды не то чтобы смутила Хлебова, но заставила подумать. Однако размышлял он недолго. Возможно, изучающий взгляд Рокоссовского поторопил его.

— Если на то последует приказ, Кузьмичи будут взяты, — ответил Хлебов.

Удовлетворил ли командующего ответ командира гвардейской дивизии или нет. Хлебов не понял. Не смог он ничего прочитать на спокойном, неменяющемся лице Рокоссовского. Командующий фронтом еще раз внимательно взглянул на Хлебова.

— Все. Вы свободны. Езжайте в свою дивизию и ожидайте приказа.

Хлебов, однако, высказал дорогой Николаеву твердое убеждение: Кузьмичи предстоит брать. Еще до получения приказа комдив, Галушко, Николаев, Кульков наметили ряд срочных мер по подготовке этого ответственного боя.

— Соберите все известное о противнике, — отпуская начальника штаба, сказал ему комдив. — В дивизии, которую будем сменять, возьмите последние разведданные. О смене их, конечно, ни слова. Это должен сделать лично начальник разведотделения. Хорошо бы иметь «языка» из штабников.

— Будет сделано, — отозвался Кульков. — Поручим Гусу.

— Очень хорошо. Гус это сделает наверняка, — одобрил Хлебов.

При выходе из блиндажа комдива Михаил Михайлович сказал Андрею:

— Ты едешь в тот полк, возле которого разместилась наша рота разведки. Может, завернешь туда?

— Отчего же и нет. Побываю, — согласился Андрей.

8. Под Кузьмичами

Хмурый, непогожий день подходил к концу, когда Андрей вошел в наскоро оборудованный блиндаж командира полка. Осмотрелся. Убежище его походило на захудалую землянку. Политработники были в сборе. Дневной свет, проникавший через открытую дверцу и небольшое отверстие в потолке, освещал их суровые лица. Противник непрерывно бомбил полк.

— Ждать заставил? Чувствую. Прошу извинения. Начнем.

Свист бомб заглушил слова Андрея. Все инстинктивно прижались к стенкам блиндажа. Загрохотали раскатистые, трескучие взрывы, дрогнула земля. Стало темно, в нос полезла гарь. С трудом открыли заваленную песком дверь.

Когда блиндаж привели в порядок, начподив начал совещание. Он рассказал об обстановке под Сталинградом, о положении в дивизии и возможной боевой задаче. Не умолчал и о том, что Кузьмичи не один раз пытались брать другие дивизии, но успеха не добились, откатывались на прежние позиции с большими потерями.