В двух битвах

— А потом мы стали с командиром взвода настоящими друзьями. Частенько он приходил ко мне. То лично проверит, как я подготовился к занятиям, то спросит, читаю ли газеты, книги. Особенно на чтение книг нажимал. «Читать старайтесь больше, — говорил, бывало. — Книга — великое дело. Командир кроме хорошего знания военных дисциплин, физической натренированности должен знать классическую художественную литературу, искусство, быть в курсе новинок, разбираться в политике, следить за кознями наших врагов. Времени свободного у курсантов немного, но оно есть. Только его надо очень умело использовать». Словом, хороший был у меня наставник. Душевный. Таких людей не забудешь.

— А как дальше ваша судьба сложилась? — спросил Николаев.

— А после училища отправили меня в Красноярский край, командиром пулеметного взвода. На дворе стоял май, шел тринадцатый год Советской власти. В полку кроме меня было еще несколько беспартийных взводных командиров. Среди них установился неписаный закон: командиры они хотя и беспартийные, но подразделения их должны быть лучшими. И добивались мы этого, скажу тебе, настойчиво. Помню комвзвода Никитина — до потолка высоты, сажень в плечах, огромной силы человек, а говорил тоненьким голоском. Соберемся в курилке, он говорит: «Насмерть разобьюсь, если не сделаю свой взвод ведущим. Попомните мое слово». Сдержал свое обещание: взвод его был лучшим в полку. Да и мой не отставал. Два с половиной года прошли незаметно. А за Красноярским краем были Дальний Восток, Приморье... Там застигла меня и любовь. Евдокия моя отличной спортсменкой была. Можно сказать, на дистанции нагнала. В год принятия Конституции мы поженились. Теперь у нас растут два сына.

— Где же они у вас?

Комдив встал:

— Далеко, Сергеич. Аж на другом конце земли. В Приморье.

Осень хмурилась. С Дона дул свежий ветер. На пожухлых травах качались нити седых паутин. На юг улетали стайками и в одиночку последние птицы.

Андрей спустился на три лестничные ступеньки, ведущие в блиндаж, разостлал газету, сел, достал из планшетки свой походный блокнот и стал делать заметки. Работу прервал бодрый знакомый голос:

— Вот, оказывается, где вы пристроились! И один, а нам сказали — у вас совещание.

Андрей встал.

— Только услышал первое слово и сразу узнал. Вижу, вылечился, повеселел, приехал, да еще не один, а с пополнением. Ну, здорово, здорово, товарищ комиссар Никашин!

Денис Павлович Никашин представил Андрею молодого офицера:

— Прошу, Андрей Сергеевич, любить и жаловать, мой единственный сын Юрий Никашин. Судьба свела нас в госпитале. Более двух месяцев провалялись на смежных койках. Теперь вылечились и готовы снова в бой.

Здороваясь с молодым Никашиным, Андрей посмотрел на высокого стройного юношу в полевой форме капитана Красной Армии. В отличие от отца — узколиц, с прямым высоким лбом. Умный острый взгляд, широкие густые брови, пушистая щетинка усов.

— По-видимому, вылитая мама, хотя мне и не довелось с ней повидаться, — сказал Николаев.

Юрий пожал плечами, застенчиво улыбнулся, отец же заметил:

— Вы не ошиблись, Андрей Сергеевич. В моем рослом чаде снаружи очень мало отцовского. В характере — больше.

— Всегда так бывает: половина одного в общей сложности всегда находится. Ну рассказывай, Юрий, где воевать довелось!

— В Одессе и Севастополе. А вот теперь и под Сталинградом продолжу.

Он рассказал, что все дни героической обороны Одессы провел там. Оставил ее в числе последних. В Севастополе менее удачно сложилась его судьба. Там он в конце боев за город был тяжело контужен. У Херсонеса его, в изодранном обмундировании, окровавленного, подобрали и вывезли на советской подводной лодке. Привезли Юрия в Новороссийск и оттуда — в Железноводск, долечивался в Москве. Сейчас здоров, имеет предписание в артиллерию.

— Значит, господа эти, — Андрей кивнул в сторону гитлеровцев, — вам знакомы не хуже, чем нам с вашим отцом?

— Да, конечно. Знакомиться не придется.

Юрий Никашин начал воевать в дивизии в должности заместителя командира 3-го артдивизиона 54-го артполка. Сметку, крепкую хватку, знание дела, умение находить нужные цели и метко вести по ним огонь гвардейцы заметили в нем быстро, оценили эти качества, а за справедливую требовательность, участливое и чуткое отношение к людям полюбили его.

7. У Рокоссовского

В Сталинграде днем и ночью шли тяжелые бои наших соединений с превосходящими силами гитлеровцев. Враг, не считаясь с потерями, бросал в бой все новые и новые танковые и пехотные дивизии, поддерживая их большими массами авиации, и любой ценой стремился взять город. Однако постепенно положение немецко-фашистских войск в этом районе осложнялось. Его коммуникации, питающие крупную группировку под Сталинградом и проходившие по вытянувшемуся узкому «коридору», одним концом упирающемуся в Дон, другим — в восточные окраины Сталинграда, подвергались нарастающим ударам советских войск.