Унтер-офицер и другие

— Мама, не беспокойся, там мы будем в полной безопасности… — попытался я хоть как-то утешить ее. — А ты, родная, не останешься одна. Вот и Шандор с семьей теперь у нас жить будет. А мы там картофель будем печь да сало жарить, — пошутил я и, дурачась, со смехом обежал вокруг матери. Я никогда не думал, что могу смеяться даже в такой обстановке.

Не давая ей опомниться, я схватил полотенце, мыло, попросил дать мне что-нибудь из еды, сапоги и серое одеяло…

— Нехорошее это дело, братишка, очень нехорошее, — сокрушенно качал головой Шандор.

Похлебав на скорую руку супа из кастрюли, я побежал на чердак за оружием.

— Шандор, помоги мне, — попросил я.

Винтовки мы аккуратно завернули в серое одеяло.

— Подумал бы ты лучше еще разок, — недовольно пробормотал Шандор. — Не стоит сразу лезть на стену.

— А ты что, хочешь, чтобы нас схватили, как мышей?

— Ну ладно, ладно…

В кладовке я надел сапоги. Они были добротные, на толстой подошве, подбитые гвоздями.

«В них удобно будет лазить по горам, — улыбнулся я собственным мыслям. — А что? Теперь и мы станем бойцами, а разве нет?»

Я ласково обнял маму, прижал ее к себе.

— Я буду приходить, мама, по вечерам… Если горяченьким чем покормишь, очень хорошо будет.

— Ах, Фери, Фери!..

— Ведь я рядом буду, не на край света ухожу, а тут, по соседству, в горах… Ну, бог вам в помощь. Целую ваших детишек, — попрощался я с мамой, братом и Рожи.

Дойдя до порога, я обернулся и сказал:

— Если меня будут искать, скажите, что я как утром ушел из дому, так больше и не приходил. Ушел, мол, рыть окопы и не возвращался. Мол, мы сами его ищем, беспокоимся.

Мама кивнула мне, вытирая рукой слезы.

Взвалив на плечо завернутое в одеяло оружие, я взял в руки корзину с вещичками и пошел, стараясь не оглядываться. Но как только дверь за мной захлопнулась, я почувствовал, как больно сжалось мое сердце, и невольно прислонился к забору.

«Ну и вояка же я! Не успел выйти из дому, как затосковал. Разве так можно?»

Обойдя вокруг дома, я направился в условленное место.

Бубик сидел на пеньке и, держа в зубах сигарету, снаряжал магазин патронами.

Я прислонил винтовки, завернутые в одеяло, к дереву.

— У меня все карманы набиты патронами, — засмеялся Бубик. — Во дворе у Келеменов стоял грузовик с боеприпасами, так вот я их там и набрал. Можно было хоть целый ящик унести: гитлеровец-шофер спал прямо за рулем. Нет, они уже не солдаты!.. Вот грабить — это они умеют, тут уж ничего не пропустят мимо рук. Только что у Балогов маленького телка пристрелили, ему и полгода не было. Вывели его из хлева — и бац… А какой бы бычок из него вырос! Но им и дела до этого нет! Знаешь, что сказал мой отец? Если, говорит, сынок, твердо подумал, то ступай! А сам даже руки не дал мне на прощание. А ведь он меня сильно любит…

Фекете опоздал минут на десять. Отдышавшись, он, как бы извиняясь, сказал:

— Не сердитесь на меня, ребята… Столько сделать нужно было… А там еще жена, сами понимаете…

Мы не собирались на него сердиться. Главное заключалось в том, что он пришел и мы были вместе.

Фекете рассказал нам, что успел отвести жену к родителям, потом вернулся домой и переоделся. Надел военные брюки, казенные сапоги, которые ему выдали в части как офицеру. Не забыл прихватить с собой и служебный пистолет.

Таким образом, оружия у нас оказалось достаточно. Патроны тоже были.

— Теперь нужно все это донести до погреба, — сказал Бубик.

Мы взвалили на себя оружие и, спотыкаясь, пошли дальше.

В доме Келлера огня не было. Однако сам мельник, как мы полагали, должен был быть дома. Часы показывали уже половину десятого.

— Только тихо, — предупредил нас Бубик.

Я предложил закрыть лица платками, чтобы Келлер не мог узнать нас.

Однако ребята сказали, что сейчас это ни к чему. И вообще раз уж мы на это решились, то действовать нужно открыто, без всяких масок.

Оставив свою ношу в сторонке, мы приблизились к дому Келлера.

Бубик постучался в окно с опущенными жалюзи. Ему никто не ответил. Тогда мы постучались еще раз. Через минуту мы услышали за дверью легкий шум. Наконец смотровое окошечко приоткрылось, и сонный женский голос спросил, кто там.

Черт возьми! Это была Терчи, экономка Келлера. Мы совсем забыли о ее существовании, но менять что-либо было уже поздно.

— Я принес записку от нилашиста Реше, — скороговоркой выпалил Бубик.

Экономка была явно недовольна тем, что ее побеспокоили в такое время. Она протянула в окошечко руку за запиской.

— Нет, так дело не пойдет, — схитрил Бубик. — Записка секретная. Мне приказано передать ее из рук в руки. Господин Келлер дома?

Терчи пробормотала что-то непонятное и пошла за ключами.

— А у вас в доме никого из посторонних нет? — продолжал хитрить Бубик. — Знаете, военная тайна есть военная тайна. Ее при посторонних не передают.

— Хорошо, входите и передайте ему свою записку лично в руки, — с раздражением произнесла экономка, — а меня оставьте в покое с вашими тайнами.

Проговорив это, она распахнула дверь, и мы трое почти одновременно вошли в нее.