Unknown

Когда та в очередной раз жутко взвыла, Моника, моргнув, взглянула на низенькую кроватку, в которой посапывал маленький Родни. Посмотрев на меня – мол, все ли нормально – Моника взяла Лиззи за руки, тихонько бормоча ей что-то по-немецки, в то время как та кряхтела и поскуливала.

Дверь тихонько скрипнула, и, обернувшись, я увидела одного из Бёрдсли, который заглядывал внутрь: на его лице смешались страх и надежда.

– Уже родился? – хрипло прошептал он.

– НЕТ! – взревела Лиззи, резко сев прямо. – Убери свою физиономию с глаз моих или я откручу ваши маленькие яйца под корень! Все четыре!

Дверь тут же закрылась, и Лиззи, пыхтя, расслабилась.

– Ненавижу их, – сказала она сквозь сжатые зубы. – Чтоб они сдохли!

– М-м-хм-м, – сказала я сочувственно. – Ну, я уверена, что, по крайней мере, они страдают.

– Отлично, – в считанные секунды от ярости она перешла к сентиментальности, и из ее глаз полились слезы. – Я умру?

– Нет, – сказала я так ободряюще, как только могла.

– И-И-И-А-А-А-А-Р-Р-Р-Р-Р-Г-Г-Г-Г-Г!

– Gruss Gott! (Помоги, Господи! (нем.) – прим. пер.) – крестясь, произнесла тетушка Моника. – Ist gut? (Это хорошо? (нем.) – прим. пер.).

– Ja (Да, (нем.) – прим. пер.), – сказала я также успокаивающе. – Есть ли здесь какие-нибудь ножницы?

– О, ja, - ответила она, потянувшись к своей сумке, откуда достала пару крошечных, очень потертых, но когда-то позолоченных ножничек для вышивки. – Фам это нушно?

– Danke (Спасибо (нем.). – прим.пер.).

– ЧЁ-О-О-О-О-Р-Р-Р-Р-Г-Г-Г-Г!

Мы с Моникой обе посмотрели на Лиззи.

– Не переусердствуй, – сказала я. – Они напуганы, но не идиоты. Кроме того, ты пугаешь своего отца. И Родни, – добавила я, взглянув на небольшой холмик постельного белья в кроватке.

Тяжело дыша, она умолкла, но смогла кивнуть и даже слегка улыбнулась.

Затем дела очень ускорились: Лиззи и правда была быстрой. Я проверила ее пульс, затем шейку, и почувствовала, как мое сердце застучало в удвоенном темпе, когда рука коснулась того, что явно было крошечной ножкой на своем пути наружу. Может, я смогу достать вторую?

Я взглянула на Монику, оценивая ее силу и размер: жилистая, словно плеть, но недостаточно крупная. Лиззи же, наоборот, была размером с… ладно, Йен возможно, не преувеличивал, думая, что там могли быть близнецы.

И, несмотря на влажную духоту в хижине, волосы у меня на затылке зашевелились от бросающей в дрожь мысли, что детей все же могло быть двое.

«Нет, – твердо сказала я сама себе, – это не так, ты знаешь, что это не близнецы. И с одним проблем будет более чем достаточно».

– Нам, похоже, понадобится кто-нибудь из мужчин, чтобы помочь держать ее за плечи вертикально, - сказала я Монике. – Приведите одного из близнецов, пожалуйста.

– Обоих, – выдохнула Лиззи, когда Моника повернулась к двери.

– Одного будет…

– Обоих! Н-н-н-н-н-г-г-г-г-х-х-х…

– Обоих, – сказала я Монике, которая деловито кивнула.

С порывом холодного воздуха появились близнецы, на лицах которых застыли одинаковые румяные маски тревоги и волнения. Мне не пришлось им ничего говорить, потому что, словно пара железных опилок к магниту, они сразу же направились к Лиззи, которая с трудом села. Один из близнецов опустился позади нее на колени, и когда отпустила последняя схватка, принялся нежно разминать ей плечи. Его брат сел рядом, обхватив поддерживающей рукой то, что когда-то было ее талией, а другой рукой приглаживая назад со лба ее взмокшие от пота волосы.

Я попыталась укрыть ее плечи и выступающий живот одеялом, но она, разгоряченная и раздраженная, оттолкнула его: от кипящего котелка и пота от наших усилий в хижине было влажно и жарко. «Что ж, очевидно, близнецам несколько лучше знакома ее анатомия, чем мне», - подумала я и передала ватное одеяло тетушке Монике. В рождении ребенка не было места скромности.

С ножничками в руках я встала рядом с ней на колени и быстро надрезала промежность, ощутив на своей руке крохотную струйку крови. В обычных родах мне редко приходилось такое делать, но сейчас необходимо было пространство для манипуляций. Я прижала одну из чистых тряпочек к надрезу, но кровотечение было незначительным, а внутренние поверхности ее бедер уже и так были все в крови.

Это и правда была ножка. Мне были видны пальчики, длинные, как у лягушонка, и я автоматически взглянула на ноги Лиззи, крепко упертые в пол по обе стороны от меня. Нет, ее пальцы были короткими и компактными – значит, это от близнецов.

Сырой болотный запах околоплодных вод, пота и крови, словно туман поднимался от тела Лиззи, и по моим собственным бокам струился пот. Наощупь проникнув вверх, я пальцем захватила пяточку и вытянула ножку вниз, чувствуя, как в самом ребенке, в его плоти, пульсирует жизнь, хотя сам малыш не шевелился, беспомощный в захвате рождения.