Unknown

– На плантации, – продолжал он, не обращая на меня внимания, – за домом есть большая открытая площадка. Сначала там была маленькая полянка. С годами я расширил её и в конце концов разбил на ней газон, но край поляны доходит до деревьев. Довольно часто вечерами из леса выходят олени пощипать траву по краям газона. Но иногда я вижу особенного оленя. Вроде бы он белый, но выглядит так, будто отлит из серебра. Не знаю, то ли он становится таким лишь при лунном свете, то ли его просто не видно без луны, – но это зрелище редкой красоты.

Взгляд его смягчился, и я поняла, что перед глазами у Джона не оштукатуренный потолок над головой, а белый олень с сияющей в лунном свете шкурой.

– Он приходит две-три ночи подряд, редко – четыре, а потом уходит, и его не видно неделями, иногда месяцами. А потом он возвращается, и я опять околдован.

Джон повернулся на бок, шурша постельным бельем, и пристально посмотрел на меня.

– Понимаете? Я не хозяин этому созданию. Я не стал бы им, даже если бы мог. Его появление – подарок, который я принимаю с благодарностью. Но когда он уходит, я не чувствую, что меня бросили или чего-то лишили. Я лишь рад тому, что он был со мной столько, насколько посчитал нужным остаться.

– И вы говорите, что точно так же относитесь к Маноке. А как вы думаете, испытывает ли он те же чувства к вам? – с интересом спросила я.

Джон посмотрел на меня с явным удивлением.

– Понятия не имею.

– Вы, хм, не… разговариваете в постели? – постаралась я выразиться тактичнее.

Его губы дрогнули, и он отвёл взгляд.

– Нет.

Мы полежали несколько секунд молча, изучая потолок.

– А у вас когда-нибудь был?.. – выпалила я.

– Было что?

– Любовник, с кем вы разговаривали?

Джон искоса взглянул на меня.

– Да. Возможно, не настолько откровенно, как я сейчас говорю с вами, но да.

Он открыл рот, словно хотел сказать или спросить что-то ещё, но вместо этого вдохнул, крепко сжал губы и медленно выдохнул через нос.

Я понимала, – не могла не понимать, – что Джону очень хочется узнать (помимо того, что я невольно показала ему прошлой ночью), каким был Джейми в постели. И я вынуждена была признаться себе, что чувствовала большое искушение рассказать ему об этом, – только чтобы на краткий миг, пока мы говорим, воскресить Джейми. Но я знала, что за такие откровения придётся потом заплатить не только ощущением, что я предала Джейми, но и стыдом за то, что я использовала Джона, – независимо от того, хотел Джон, чтобы его использовали подобным образом, или нет. Но даже если мне больше не с кем разделить воспоминания о том, что происходило во время близости между Джейми и мной, они оставались частью только нашей жизни, и не мне о них болтать.

Мне пришло в голову – с запозданием, как и многое в эти дни, – что интимные воспоминания Джона тоже принадлежат только ему.

– Я не хотела лезть вам в душу, – смутилась я.

Он слабо, но искренне улыбнулся.

– Польщен, мадам, что вы питаете ко мне интерес. Я знаю много других... обычных семейных пар, где супруги предпочитают абсолютно не интересоваться мыслями и прошлым друг друга.

С огромным удивлением я обнаружила, что между нами теперь возникла душевная близость – нежданная и незваная для нас обоих, но… она появилась.

От этой мысли я смутилась, но следующая оказалась более приземлённой: человек с работающими почками не может вечно лежать в постели, потягивая пиво.

Заметив, что я заёрзала, он тут же поднялся, набросил свой баньян [мужской просторный халат в восточном стиле – прим. перев.], а затем передал мне пеньюар. Я с беспокойством заметила, что чья-то добрая рука повесила его на стул перед огнём, чтобы согреть.

– Откуда он здесь взялся? – кивком указала я на шелковый наряд в руках у Джона.

– Полагаю, из вашей спальни, – он на секунду нахмурился, глядя на меня, а потом понял, что я имела в виду. – О, миссис Фиг принесла его, когда приходила развести огонь.

- Ох, - произнесла я еле слышно.

Я сгорала от стыда при мысли, что миссис Фиг видела меня в постели лорда Джона: вне всякого сомнения, в полной отключке, растрёпанную, храпящую, а может, и пускающую слюни. Собственно говоря, меня крайне смущал сам факт пребывания в его постели, независимо от того, как я выглядела.

– Мы ведь женаты, – подчеркнул он.

– Хм… да. Но…

Мне на ум пришла другая мысль: а, может, для миссис Фиг это не стало чем-то из ряда вон выходящим, как я думала. Не развлекался ли он иногда в постели с другими женщинами?

– Вы спите с женщинами? Э-э… То есть, не спите, а...

Он уставился на меня, перестав распутывать волосы.

– Не по доброй воле, – Джон помедлил, потом положил серебряный гребень. – Вы хотели бы спросить меня о чём-то ещё, – чрезвычайно учтиво спросил он, – прежде чем я позволю войти лакею?

Несмотря на разожжённый огонь, в комнате было зябко, но щеки у меня пылали. Я плотнее запахнула шелковый пеньюар.

– Ну, раз вы предлагаете… Я знаю, Брианна рассказала вам… кто мы такие. Вы этому поверили?