Unknown

Некоторое время он молча меня разглядывал. Джон не обладал способностью Джейми скрывать свои чувства, и я увидела, как лёгкое раздражение Джона из-за моего предыдущего вопроса сменяется весельем. Он слегка наклонил голову.

– Нет, – ответил он. – Но даю вам слово вести себя во всех отношениях так, будто я поверил.

Я таращилась на него, пока не поняла, что у меня безобразно отвисла челюсть.

– Так тому и быть, – сказала я.

Странный пузырёк интимности, в котором мы провели последние полчаса, лопнул, и, несмотря на то, что именно я задавала нескромные вопросы, я почувствовала себя улиткой, внезапно лишённой своей раковины, – не просто обнажённой, а безнадёжно уязвимой как эмоционально, так и физически. В полном замешательстве я шёпотом попрощалась и направилась к двери.

– Клэр? – обращение прозвучало как вопрос.

Я уже взялась за ручку двери, но остановилась. Мне было неловко: никогда прежде Джон не называл меня по имени. Заставив себя обернуться через плечо, я увидела, что он улыбается.

– Подумайте об олене, – ласково сказал он. – Моя дорогая. [Игра слов: dear – дорогая, deer – олень. На слух фразу можно понять, как «Моя олениха» – прим. перев.]

Молча кивнув, я выскользнула из комнаты. Смысл последней фразы дошел до меня позже, уже после того, как я с остервенением вымылась, оделась и выпила бодрящую чашку чая с бренди.

«Его появление – подарок, – сказал Джон о белом олене, – и я принимаю его с благодарностью».

Вдыхая ароматный пар, я наблюдала, как крошечные завитки чайных листьев медленно опускаются на дно чашки. Впервые за несколько недель я задалась вопросом, что может ожидать меня в будущем.

– Так тому и быть, – прошептала я и, осушив чашку, почувствовала на языке резкую горечь чаинок.

ГЛАВА 96

ОГОНЕК

БЫЛО ТЕМНО. ТЕМНЕЕ, ЧЕМ В ЛЮБОМ другом месте, где он когда-нибудь бывал. Ночь на улице никогда не бывает по-настоящему темной, даже если на небе облака. Но здесь было темнее, чем в глубине шкафа Мэнди, когда они играли с ней в прятки. Пальцами он чувствовал щель между дверями, но сквозь нее не виднелось никакого света. Видимо, сейчас была ночь. Наверное, он увидит свет через эту щель, когда наступит утро.

И когда оно наступит, возможно, мистер Кэмерон вернется. Размышляя об этом, Джем отошел подальше от двери. Он не думал, что мистер Кэмерон стремится причинить ему вред: наверняка, нет – по крайней мере, сам он сказал, что не собирается – но он может попытаться вернуть его к камням, а Джем не хотел туда – ни за что.

Воспоминания о камнях причиняли боль. Не такую сильную, когда мистер Кэмерон подтолкнул его к одному из них, и ЭТО... НАЧАЛОСЬ, но довольно чувствительную. Джем оцарапал локоть, когда, сопротивляясь потоку, ударился о камень, и он потер ранку сейчас, потому что было намного лучше ощущать эту боль, чем думать о камнях. Нет, сказал он себе, мистер Кэмерон не собирался вредить ему, потому что вытащил его обратно из камней, когда ОНИ ПЫТАЛИСЬ... Джем тяжко сглотнул и попробовал думать о чем-нибудь другом.

Он полагал, что знает, где находится, только потому, что вспомнил, как мама рассказывала папе о шутке, которую мистер Кэмерон сыграл с ней, заперев в туннеле. И она говорила, что роллеры, запирающие двери, скрипели так, будто перемалывались кости, а именно так ему и показалось, когда мистер Кэмерон втолкнул его сюда и закрыл двери.

Джем слегка дрожал. Здесь было холодно, несмотря на его пиджачок. Не так холодно, конечно, как когда они с дедушкой встали перед рассветом и ждали под падающим снегом, пока олень спустится к водопою, но все равно довольно прохладно.

В воздухе чувствовалось нечто странное. Мальчик принюхался, пытаясь учуять, что же это может быть, как могли это делать дедушка и дядя Йен. Чувствовался запах камня, но это был просто старый камень: не... ТЕ. И металл тоже, а еще что-то похожее на мазут, как на бензоколонке. Кроме того, запах чего-то горячего, которым, полагал он, обладало электричество. В воздухе ощущалось еще что-то, что не было запахом вообще – своего рода гул. Джем распознал его: так звучало напряжение. Не совсем такое, как в большом зале, где обитали турбины, которые мама показывала ему и Джимми Глазгоку, но очень похоже. Значит, это техника. Джемми почувствовал себя немного лучше. Механизмы обычно дружелюбно к нему настроены.

Мысли о механизмах напомнили, как мама говорила, что здесь есть поезд, маленький локомотив – и это знание позволило ему почувствовать себя намного лучше. Если здесь был поезд, то тогда это – не просто пустое темное пространство. Возможно, этот гул и издавал поезд.

Джем вытянул руки и шарил ими впереди себя, пока не уткнулся в стену. Затем он ощупал ее и пошел вдоль, ведя по ней одной рукой. Он обнаружил, что идет не в ту сторону, когда вернулся обратно к двери, и вскрикнул: «Ой!»

Звук собственного голоса заставил его рассмеяться, но в большом пространстве смех звучал странно. Джемми замолчал и, развернувшись, пошел в обратную сторону, держась за стену другой рукой.