Unknown

– Ну, они не хотят быть шлюхами, – сказал он мягко. – Чего и я не желаю. Это нисколько не означает, что я лично не одобряю эту профессию, – из вежливости добавил он.

Ее губы дернулись, и она пристально, с оттенком веселья взглянула на него через очки.

– Рада это слышать, – сухо проговорила она. И, опустив взгляд, начала медленно, почти оценивающе, оглядывать его тело с ног до головы так, что он вдруг почувствовал, словно его окунули в кипяток. Глаза снова задержались на его лице, и веселье в ее взгляде заметно усилилось.

Он закашлялся, вспоминая со смесью смущения и вожделения несколько интересных образов из их прошлой встречи пару лет назад. Внешне она была заурядной женщиной за тридцать, ее лицо и манеры гораздо больше подошли бы властолюбивой монахине, чем шлюхе. Однако, под скромным коленкоровым платьем и кисейным передником... она стоила тех денег - истинная госпожа Сильви.

– Я ведь не прошу об одолжении? – сказав это, он кивнул на мешочек, который положил на столик возле своего стула. – Я имел в виду, что, может, возьмете их в подмастерья?

– Девочки-подмастерья. В борделе, – она не произнесла это как вопрос, но ее губы снова дернулись.

– Они могли бы начать в качестве прислуги, ведь, конечно же, вам приходится убираться? Горшки опорожнять и все такое? А после, если они окажутся достаточно смышлеными, – он стрельнул в них пристальным взглядом и Гермиона в ответ показала ему язык, – может, вы смогли бы обучить их поварскому делу. Или швейному. Наверняка у вас полно штопки, а? Рваные простыни и прочее?

– Скорее – рваные сорочки, – очень сухо произнесла она. Ее взгляд метнулся к потолку, где звуки ритмичного поскрипывания свидетельствовали о присутствии клиентов.

Девчонки сползли со своих табуретов и бродили по гостиной, как дикие кошки: опасливо щетинясь и обнюхивая вещи. Внезапно он осознал, что они никогда не видели города, не говоря уже о доме приличного человека.

Подавшись вперед, миссис Сильви подняла мешочек, и, когда ощутила его тяжесть, глаза ее широко распахнулись от удивления. Открыв его, она высыпала на ладонь пригоршню сальных черных пуль, и резко посмотрела вверх, на Йена. Не говоря ни слова, он улыбнулся и, потянувшись вперед, взял одну с ее ладони, вонзил в металл ноготь большого пальца и бросил обратно в руку: на темном фоне продавленная полоска ярко засияла золотом.

Поджав губы, она снова взвесила мешочек.

– Все полностью? – по его оценке, там было более пятидесяти фунтов золота – половина того, что он вез с собой.

Йен шагнул, забирая у Гермионы из рук фарфоровую статуэтку.

– Работа будет не из легких, – сказал он. – Думаю, это вам компенсирует.

– Я тоже так думаю, – произнесла она, наблюдая за Труди, которая, нисколько не стесняясь, спустила свои штаны и стала облегчаться в углу возле очага. Секрет их половой принадлежности был раскрыт, и теперь девочки полностью отказались от своей потребности в уединении.

Миссис Сильви позвонила в серебряный колокольчик и обе девчушки удивленно повернулись на звук.

– Почему я? – спросила она.

– Я больше не знаю никого, кто мог бы с ними справиться, – прямо ответил Йен.

– Я очень польщена.

– Наверняка, – улыбаясь, сказал он. – Значит, договорились?

Она тяжело вздохнула, разглядывая девчонок, которые шептались голова к голове, с глубочайшей подозрительностью разглядывая ее в ответ. Она, вздохнув еще раз, покачала головой.

– Думаю, вероятно, я продешевила, но сейчас трудные времена.

– Неужели? В вашем-то бизнесе? Сдается мне, что спрос должен быть довольно постоянным, – он хотел пошутить, но она смерила его пронзительным взглядом.

– О, вопреки всему, клиентов, обивающих мой порог, предостаточно, – сказала она. – Но сейчас ни у кого нет денег – все на мели. Мне приходится брать курами или свиным боком, но у половины и того нет. Они платят «провозглашенными» деньгами, либо континентальными долларами, либо временными облигациями ополчения – хотите угадать, сколько стоит на рынке любая из этих бумажек?

– Ну да, я... – но она уже кипела, как чайник, и повернувшись к нему, зашипела.

– Или они вообще ничего не платят. Когда времена порядочные, то, в основном, и люди такие же. Но прижми их немного, и они перестают понимать, почему необходимо платить за собственные удовольствия. В конце концов, чего мне это стоит? И я не смею отказать, ведь в противном случае, они все равно возьмут желаемое, а потом сожгут мой дом или причинят нам вред из-за моей неосторожности. Полагаю, вам это ясно?

Горечь в ее голосе жалила, как крапива, и он тут же отказался от почти созревшей идеи предложить скрепить их сделку частным образом.

– Ясно, – ответил он так спокойно, насколько это было возможно. – Но разве подобные вещи не являются постоянным риском в вашей профессии, не так ли? Ведь до настоящего времени вам удавалось процветать?

Она тут же поджала губы.

– У меня был... покровитель. Джентльмен, который обеспечивал мне защиту.

– В обмен на...

Жаркий румянец вспыхнул на ее впалых щеках.

– Не ваше дело, сэр.