Умирающее общество и Анархія

Во-вторых, когда происходят выборы, то теоретически вопрос о том или другом избранном должен зависть от ршенія большинства; на практик же всегда бывает нсколько – шесть, восемь, десять и иногда и больше – кандидатов, и голоса избирателей распредляются между ними, не говоря уже о тх избирателях, которые, не находя среди толпы кандидатов представителя своего мннія, подают голос в противорчіи сами с собою. Таким образом, избранный является здсь представителем опять таки меньшинства, уже второго.

В-третьих, когда избранные соберутся вмст, то, теоретически, вопросы должны точно также ршаться среди них большинством, но на практик и здсь мннія дробятся на множество групп и подраздленій и, в результат, ршающій голос остается за маленькими кучками честолюбцев, которые держатся посередин между крайними мнніями и отдают свои голоса то тм, то другим, смотря по тому, что для них оказывается боле выгодным.

Мы видим, таким образом, к каким скромным размрам сводится пресловутое всемогущество избирателя; замтим при этом, что для того, чтобы не запутывать читателя, мы упростили вопрос и предположили, что каждый поступает честно и послдовательно. Если же мы примем в разсчет вс связанные с этим интриги, обманы, личные разсчеты, если мы вспомним, что, прежде чм стать окончательными, проэкты законов должны пройти через другое законодательное собраніе – Сенат, избираемый другою категоріею избирателей, если мы подумаем о том, что в Палат находится пятьсот с лишним депутатов, а каждый избиратель выбирает только одного, так что его воля представляет не боле, как одну-пятисотую общей воли, да и то Сенат может ее еще сократить, то мы увидим, что участіе каждаго в управленіи так ничтожно, что его нельзя и вычислить.

Мало того: всеобщее избирательное право имет еще и другія вредныя послдствія в том отношеніи, что оно ведет к царству ничтожества и посредственности. Мы сейчас это докажем.

Всякая новая идея, идущая впереди своего времени, уже по этому одному имет за себя вначал только меньшинство. Широких умов, способных ее воспринять и стать ея защитниками, бывает очень немного. Это – общеизвстная истина, из которой прямо слдует, что люди дйствительно развитые и обладающіе широким умом всегда бывают в меньшинств. Большинство же стоит за среднія, общепринятыя идеи и выбирает того депутата, который, именно с цлью быть избранным, старается не идти наперекор предразсудкам и привычным взглядам избирателей. Чтобы сгруппировать вокруг себя как можно больше лиц, ему нужно, наоборот, сгладить нкоторые острые углы и приготовить цлый запас общих мст для разговоров с тми, чьих голосов он добивается. Чтобы не испугать их, ему придется показаться еще глупе, чм они, и чм он будет безцвтне, ничтожне и посредственне, тм больше будет у него вроятности быть избранным.

Посмотрите на то, как идет жизнь всевозможных обществ – комитетов, профессіональных рабочих союзов, обществ взаимопомощи, различных обществ художников, литераторов и т. подобное: в их іерархической организаціи, основанной на избраніи, вс должности оказываются занятыми наиболе посредственными личностями – такими, которыя стоят ниже других по своему тщеславію, желанію выдвинуться и стать извстными или создать себ положеніе на счет других, по своей большей или меньшей склонности к интригам. Всякій независимый ум, стремящійся только к осуществленію своего идеала, всегда будет непріятно поражать тх многочисленных людей, которые слдуют только рутин, и всегда такіе люди будут его травить. Тому, кто ищет правды и стремится к ея распространенію, некогда унижаться до мелких закулисных интриг, и его всегда побьет в избирательной борьб тот, кто не имет за душою ничего своего, живет общепринятыми идеями и поэтому очень легко может сгладить различные острые углы (которых у него, впрочем, и нт), так чтобы не вооружать против себя никого. Чм больше мы будем стремиться удовлетворить всх, тм ниже должен будет быть уровень наших идей, тм полне должны мы будем отбросить все новое и оригинальное, тм наши мысли будут ничтожне, блдне и посредственне. Вот к чему сводится вся избирательная система; это – ничто иное, как натянутая ослиная шкура, издающая звук только тогда, когда ее хотят заставить звучать.