Читаем Умирая в себе. Книга черепов полностью

– Я боюсь. Я просто боюсь. Может быть, в моих отношениях с ним есть что-то нездоровое. – Гранитная самоуверенность Джудит внезапно исчезает. Удивительная черта у сестры: она меняется каждые две минуты. Только что гордая и неприступная, теперь она мгновенно забывает о своих проблемах и обращается к моим:

– Ты придешь к нам на обед на следующей неделе? Мы хотим побыть вместе с тобой.

– Постараюсь.

– Я беспокоюсь о тебе, Дэви. Ты неважно выглядел в субботу.

– Устал немножко. Извини, я занят. – Я не склонен разговаривать о себе. Мне не нужна ее жалость. Джудит заразит меня, и я начну жалеть сам себя. – Слушай, я потом позвоню, ладно?

– Тебе по-прежнему плохо, Дэви?

– Я приспосабливаюсь. Принимаю все как есть. Все будет о’кей. Позванивай, Джуди. Наилучшие пожелания Карлу. «И Клоду», добавляю я мысленно, кладя трубку.

Утро среды. Еду в центр, чтобы раздать последнюю пачку своих художеств. На улице еще холоднее, чем вчера, воздух чище, солнце ярче, но греет слабее. Мир высох. Влажность – минус шестнадцать процентов, так я полагаю. Раньше в такую погоду мое восприятие было изумительно ясным. Но теперь на всем пути до университета я почти ничего не улавливаю. Только дурацкая болтовня и выкрики, ничего определенного. Я больше не могу быть уверенным в своей силе, в том, что она подчинится мне в любое время; очевидно, сегодня неудачный день. Непредсказуемый. Да, вот таков Ты, живущий в моей голове, – непредсказуемый. Обреченный на неуверенность из-за твоего умирания, я иду на свое обычное место и поджидаю клиентов. Они подходят, получают то, за чем пришли, кладут мне на ладонь зелененькие. Дэвид Селиг, благодетель неаттестованного человечества. Я замечаю Яхью Лумумбу, черную секвойю, он движется ко мне от Батлеровской библиотеки. Но почему я дрожу? От холода, от ветра? Приближаясь ко мне, баскетбольная звезда машет рукой, кивает встречным; все знают его, все окликают. Я ощущаю причастность к его славе. Когда начнется сезон, пожалуй, я схожу на матч с его участием.

– Готово, парень?

– Все в порядке. – Я достаю сочинение. – «Эсхил, Софокл, Еврипид». Шесть страниц. 21 доллар, минус пять аванса. Значит, вы должны мне шестнадцать.

– Погоди, парень. – Он садится рядом на ступеньку. – Я должен сначала прочесть эту муру. Как я узнаю, что ты написал, если не погляжу сам?

Я наблюдаю, как он читает. Честно говоря, я думал, что он будет шевелить губами, спотыкаясь на незнакомых словах, но нет, глаза его проворно бегают по строкам. Он покусывает губы, читает все быстрее и быстрее, нетерпеливо переворачивает страницы. Наконец поднимает взгляд, и я вижу в его глазах смерть.

– Ну и дерьмо, – говорит он. – Чистейшее дерьмо. С какой шпаргалки ты это содрал, парень?

– Я обещаю, что вам поставят «Б» с плюсом. Можете не платить мне, пока не получите отметку. Но не меньше чем «Б» с плюсом или с минусом…

– Ну нет! Послушай, кто говорит об отметках? Я не могу сдавать такую галиматью. Одна половина – просто бред, другая содрана из какого-то учебника. Дерьмо, вот что это такое. Проф будет читать, проф посмотрит на меня и скажет: «Лумумба, ты за кого меня держишь? Ты думаешь, что я дурак, Лумумба?» – Он сердито встает. – Дай-ка я тебе прочту, что ты тут накорябал. – Листая страницы, он жмурится, отплевывается, качает головой. – Да нет, какого черта? Сказать тебе, куда это годится? Ты просто издеваешься надо мной, вот что. Ты шутишь шутки с глупым негром, парень.

– Я старался, чтобы сочинение выглядело так, как будто вы писали его сами…

– Чепуха. Ты наложил кучу вонючего жидовского дерьма про Европайда и думаешь, что я подам его как свою работу?

– Неправда. Я достаточно посидел над вашим сочинением. Никто другой вам лучше не сделает.

– Сколько ты сидел? Пятнадцать минут?

– Восемь часов, может быть, десять. И я понимаю, что вы тут затеяли, Лумумба. Вы отыгрываетесь на мне за своих собратьев. Еврей то, еврей се. Если вы так не любите евреев, то почему не заказали свое сочинение черному? Почему не писали сами? Я честно выполнил заказ и не желаю слушать про «вонючее еврейское дерьмо». И я повторяю, что если вы сдадите эту работу, то наверняка получите по меньшей мере «Б» с плюсом.

– Я не намерен провалить зачет.

– Нет, нет! Может быть, вы не разобрали, к чему я клоню. Позвольте объяснить. Если вы дадите мне минуту-другую, я прочту вам парочку фраз. Будет яснее, когда я сам… – Вставая, я протягиваю руку к сочинению, но он, усмехаясь, поднимает его высоко над головой. Допрыгнуть я не могу, лестницы у меня при себе нет. – Черт! Дайте его сюда. Прекратите ваши игры! – Я тянусь, но он с усмешкой разжимает руку, и ветер, подхватив листочки, несет их куда-то на восток вдоль дороги. Я провожаю их глазами, сжимаю кулаки, ярость вздымается во мне волной, мне хочется расквасить эту ухмыляющуюся рожу.

– Как вы посмели! – кричу я. – Зачем вы их выкинули?

– Ты должен мне пять баксов, парень.

– Как же, держи карман шире! Я выполнил заказ и…

– Ты сказал, что если мне не понравится, то платить не придется. О’кей, ты принес мне дерьмо. Никакой платы. Гони обратно пятерку.

Перейти на страницу:

Все книги серии Фантастика: классика и современность

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное