Умирая в себе. Книга черепов

Селиг вскоре стал любимцем, особенно среди пожилых леди, некоторые предлагали познакомить его со своими хорошенькими внучками. Он неизменно вежливо отказывался, старался быть деликатным и терпеливым с клиентами, разыгрывал из себя почтительного внука. Многие из женщин были невежественными, совсем необразованными; всю жизнь их держали в неведении мужья, надрывно тянувшие тяжелый воз стяжатели-приобретатели, с ярко выраженной склонностью к инфарктам. Теперь же, получив больше денег, чем привыкли тратить на хозяйство, старухи не знали, куда их деть, и попадали в зависимость к симпатичному молодому брокеру. Заглядывая в их мозг, Селиг видел, насколько там все смутно и бесформенно. И как это они смогли дожить без всяких мыслей до 75 лет? Только немногие, те, что были побойчее, проявляли известную напористость, в них чувствовалась даже какая-то приятная крестьянская жадность. Мужчины были не столь общительны, думали только о деньгах и вечно стремились побольше урвать. Вульгарность и свирепость их желаний быстро опротивели Селигу; он заглядывал к ним в сознание только при крайней необходимости, исключительно для того, чтобы определить, что их устраивает. «Месяца среди таких типов вполне достаточно, чтобы превратить Рокфеллера в социалиста», – думал он про себя.

Дела шли ровно, но не более того. Обзаведясь постоянными клиентами, Селиг стал получать комиссионные: около 160 долларов в месяц; он никогда столько не зарабатывал, но надеялся не на такие доходы. К тому же порой сумма оказывалась куда меньше. «Ваше счастье, что вы пришли сюда весной, – сказал ему другой брокер. – Зимой все клиенты уезжают во Флориду, и мы можем сдохнуть со скуки, прежде чем появится хоть один». Как и предупреждал Найквист, Селиг мог кое-что заработать и на приобретении акций; через контору проходили всякие дела, бывали намеки на выгодные сделки. Он начал с того, что вложил свои сбережения – 350 долларов – и быстро возвел пирамиду с четырехзначными числами с помощью «Крайслера», «Контрол Дейта», «Ар-Си-Эй» и «ДХ-Ойл», используя слухи о слиянии, разделе или существенном росте производства, но вскоре обнаружил, что на Уолл-стрит движение двустороннее: бо́льшая часть его выигрышей растаяла при неудачных вложениях в «Брансвик», «Бекман Инструменте» и «Мартин Мариетта». Селиг понял, что никогда не накопит достаточно денег, чтобы уйти из бизнеса и засесть за свой роман. Может, это и к лучшему; разве миру нужен еще один романист-дилетант? Проработав брокером три месяца, он кое-что накопил. Но это были крохи, а контора ему опротивела ужасно. Он стал подумывать о другой работе.

И тут судьба столкнула его с Китти. Она пришла однажды душным июльским утром в половине девятого. Сезон еще не начался, бо́льшая часть клиентов сбежала на лето в Катскилл. В конторе присутствовали лишь менеджер Мартинсон и два брокера – Нэйдел и Селиг. Мартинсон занимался подведением итогов, Нэйдел сидел на телефоне, пытаясь проделать сложный фокус с «Америкэн Фотокопи», а Селиг грезил наяву о любви с чьей-нибудь красивой внучкой. Внезапно открылась дверь и в комнату вошла та самая внучка. Может быть, и не красавица, но безусловно привлекательная; девушка лет двадцати с небольшим, стройная, хорошо сложенная, ростом около пяти футов трех дюймов, с пушистыми каштановыми волосами, зелено-голубыми глазами, выразительным личиком и стройной фигурой. Она выглядела застенчивой, интеллигентной и вместе с тем независимой; забавная смесь учености и наивности. На ней была белая шелковая блузка, коричневая юбка до колен открывала прелестные ножки. Нет, не красавица, но безусловно хорошенькая. Когда смотришь на такую, душа отдыхает. «Какого черта, – подумал Селиг, – что ей надо в ее годы в этом капище мамоны? Прибежала раньше времени, за пятьдесят лет до срока». Любопытство заставило его заглянуть ей в голову. Удалось узнать только самое поверхностное: имя, возраст, семейное положение, адрес, номер телефона, цель визита.

И ничего больше!

Он был потрясен. Невероятное событие. Уникальное. Вот перед ним мозг – неподатливый, непрозрачный, как бы скрытый за глухой стеной. Такого у Селига не бывало никогда. От девушки не исходило вообще никакого излучения. Как будто она была манекеном в витрине магазина или роботом с другой планеты. Селиг сморгнул, пытаясь понять, почему же ему не удается контакт. Он был так поражен, что даже не слышал, что сказала девушка, и ей пришлось повторить.

– Я хочу открыть счет. Вы брокер?

Послушно и неловко, скованный какой-то мальчишеской неуклюжестью, он вручил ей бланк. Тут появились и другие брокеры, но слишком поздно; по неписаным правилам конторы она уже стала его клиентом. Сидя у заставленного стола, она рассказывала о своих пожеланиях, а он тем временем изучал ее изящный профиль и безуспешно сражался с загадочной, сбивающей с толку ментальной непроницаемостью. И несмотря на эту непроницаемость, а может быть, именно из-за нее, влюбился.