Уинстон Черчилль

Черчилль горел от возбуждения, видя серповидное движение немцев через Бельгию и Северную Францию к Парижу. Ненавидя бездействие, он бросил военно-морскую бригаду во фланг немцам в Антверпене и прибыл сам в этот город 3 октября 1914 года. В Лондон последовала просьба перевести его с поста первого лорда адмиралтейства на пост командующего британскими силами в Антверпене. На заседании кабинета министров раздался громовой хохот и только Китченер разумно промолчал. Асквит потребовал от Черчилля возвратиться в Адмиралтейство. Антверпен пал 10 октября и часть британских войск была интернирована в Голландии. На Черчилля невольно пала тень от поражения. Оценки его деятельности были самыми различными. Его друг Иен Гамильтон увидел в нем “Наполеона, готового броситься вперед во главе старой гвардии”. Асквит сказал, что Уинстон “вкусил крови и как тигр желал ее больше и больше”. Черчилль утверждал, что отвлек часть германских войск в критическое время.

На протяжении ноября военная ситуация в Европе становилась все менее обещающей для Антанты. Французы и англичане сумели удержать линию фронта лишь заплатив исключительно дорогую цену. На Востоке наступление русских армий было остановлено. В конце ноября австрийские войска начали наступление против Сербии. Дэвид Ллойд Джордж в кабинете требовал посылки британской военной помощи Сербии. Но Китченер стоял на том, что у него нет свободных резервов и что он не уберет с западного фронта ни одной дивизии.

Китченер в это время занимал особое место на английской национальной арене, это был своего рода символ решимости Британии победить.Он обладал редкими качествами великого организатора, даром импровизации,энергией ,волей способностью подняться над событиями. Но он имел и два существеннейших недостатка: неумение и нежелание передоверять свои полномочия и неумение находить себе помощников. И все же он стал своего рода символом страны. Даже Ллойд Джордж видел в нем “проблески величия. Он походил на вращающийся маяк, который на мгновение освещает ослепительным блеском всю темноту и даль ночи, а затем погружает ее в абсолютную темноту. У него не было середины”. До начала войны он был убежден, что немцы с легкостью одолеют французов: “Война будет для них прогулкой. Они расстреляют их (французов) как вальдшнепов”. Китченер был убежден в превосходстве германского солдата над французским на том основании, что последний деморализован демократическими взглядами, несовместимыми с истинной дисциплиной. По мнению Ллойд Джорджа, “он был одновременно прав и неправ. Германская система оказалась лучшей на короткий срок войны, а французская демократия выдержала испытание в течение долгого срока. “

Но в конкретной обстановке спор шел не между автократией и демократией, а между двумя военными силами. 15 ноября 1914 года командующий английским экспедиционным корпусом на континенте сэр Джон Френч писал личному секретарю короля Георга: “Фактом является, что все зависит от России - мы можем держаться. Но мы недостаточно сильны, чтобы начать энергичное наступление” (подчеркнуто в оригинале. - А. У.).

На Восточном фронте немцы в войне умов в конце 1914 года опять превзошли восточного противника. Два германских математика, справедливо названных Людендорфом “гениями расшифровки”, начали читать секретные русские телеграммы, из которых выявился “гигантский план” великого князя Николая Николаевича (главнокомандующего русских войск): нанести главный удар между Неманом и дорогой на Гумбинен-Инстербург, опрокинуть восьмую германскую армию, отбросить ее за Вислу. Между Млавой и Вислой вступить в Восточную Пруссию. Одна сторона воевала слепо, а другая видела карты противника.

21 декабря 1914 г. военный атташе Британии в Петрограде прислал секретный доклад с оценкой военной ситуации в России, в котором говорилось об устрашающей нехватке военного снаряжения, о генералах, которые, не имея военного опыта, вступали в командование фронтами. О 800 тыс. рекрутов, готовых отплыть на западный фронт - во Францию, но не имеющих винтовок, о характерной для царской военной машины нехватке умения, об искаженном понимании в Петрограде военной ситуации. Атташе докладывал, что в России “солдаты живут только тем, что они могут собрать в пределах досягаемости в своем регионе. Они собирают часть урожая, но они не могут обеспечить себя военным снаряжением, оно не растет на полях”. Доклад произвел впечатление. В декабре боязнь того, что Россия потерпит поражение стала среди британских министров почти всеобщей. Премьер-министр Асквит стал возлагать основные надежды на вступление в войну Италии и Румынии: их присоединение к Антанте может “положить конец сопротивлению Австрии”.