Удача на «Титанике»

«Титаник» подскакивает на волне. Теряя равновесие, я врезаюсь во что-то плоское и металлическое — полку — и хватаюсь за нее, чтобы устоять на ногах. Мои руки натыкаются на кучу деревянных предметов — ракетки — и кучу чего-то мягкого — полотенца.

Я падаю на эту кучу, и на меня обрушивается дождь каких-то твердых предметов. Взвизгнув, я закрываю лицо руками. Предметы с глухим звуком ударяются об пол.

Спокойно, девочка, это всего лишь мячи.

Я вскакиваю на ноги. Но катающиеся по полу мячи мешаются под ногами, и я снова падаю, на этот раз больно ударяясь коленями.

Джейми не сможет найти меня здесь, внизу. Мы пропустим встречу, назначенную мистером Стюартом. Все труды. Все мечты… Похоронены под грудой камней, прямо как та маленькая девочка, что свалилась в угольную яму. И что теперь? Здесь нет крана, который бы меня вытянул, нет цепи, по которой я вылезла бы сама.

«Титаник» ловит волну, и истерический смех рвется из меня, как пар из чайника.

Поскольку окон в кладовке нет, в воздухе скоро начинает разить моим собственным потом. Я скоро использую весь воздух в этой комнате. Чем больше я думаю об удушье, тем чаще начинаю дышать.

Мне снова шесть лет, и я застряла, как мышь в лейке. Угольный желоб слишком скользкий и расположен слишком высоко. Я пыталась взобраться по нему, но всякий раз летела вниз, на кучу камней, раня ладони и колени. Черная, как порох в мушкете, пыль забила мне нос и рот. Два бандита, темнота и холод, прижали меня к земле, а самый страшный из них — изоляция — наносил удары.

Я подтягиваю колени к груди, стараясь не плакать.

Ба всегда говорил, что жизнь — для сильных. Но я не могу избавиться от мысли, что он был неправ. Бывают моменты, когда нужно быть сильным, но есть и моменты, когда можно побыть слабым. И в эти моменты отдыха мы находим в себе новые силы и стремимся вырасти выше, чем когда-либо считали возможным.

Именно поэтому я приказываю своим трясущимся конечностям успокоиться, а охваченным паникой легким — дышать. Сосредоточившись на гуле корабельного мотора, я закрываю глаза. Замедляю дыхание, вдыхая, словно вытягиваю ведро воды из колодца, выдыхая, будто выливаю его назад.

Я представляю себе нас с Джейми, стоящих на разных концах каната. Люди отовсюду собрались, чтобы посмотреть на наши потрясающие трюки. Оркестр замолкает, за исключением барабанной дроби. Все затаили дыхание. Глаза широко распахнуты. Джейми кивает, и мы отправляемся в полет.

Пот течет по моему лбу. Сколько я уже здесь нахожусь? Нужно выбираться. Жизнь течет мимо, и я не могу потерять ни секунды. Я снова дергаю дверную ручку, нащупывая скважину под ней. Если бы только найти, чем подцепить замок.

Я встаю и разминаю плечи, запястья, потом лодыжки, чувствуя вес одинокого ботинка на ноге. Мой ботинок. Я опускаюсь на колени и вытаскиваю шнурок с настоящими металлическими наконечниками — не каким-то воском или клеем.

Я сую наконечник в скважину. Что я там ищу?

Проходит несколько минут, а может, и часов. Я чувствую, как что-то цепляется. Но нет, это не замок; это наконечник. Мерзавец погнулся и больше не годится.

Сдержав разочарование, я берусь за второй, с другого конца. Моя рука начинает терять чувствительность, но я продолжаю ковыряться в замке. Я поворачиваю и тяну наконечник, судорожно пытаясь нащупать язычок, стараясь не сломать его. Но дорога передо мной превратилась в запутанный лабиринт, и я не вижу выхода.

Дыши.

Мама учила нас с Джейми искусству плести кружева. Как и в большинстве случаев, он ухватил суть быстрее, чем я. После работы с челноками у него получилась красивая кружевная снежинка, а у меня — воронье гнездо, обильно политое слезами. Мама сказала, что весь фокус в правильном дыхании. Медленно и легко. Каким-то образом дыхание помогло распутать узлы.

Щелк.

С криком облегчения я поворачиваю дверную ручку и открываю дверь. Свежий воздух охлаждает мое лицо. Я нащупываю выключатель, и свет льется на меня. Часто моргая, я пытаюсь приспособиться к этой яркости. Передо мной уходит вверх узкая лесенка.

Схватив свой шнурок, я взлетаю на площадку, где путь мне преграждает еще одна дверь.

Она заперта.

32

Я прислоняюсь головой к двери, чувствуя подступающие слезы. Придется начинать все с начала. Но мой наконечник погнут и ни на что не годен. Я сворачиваюсь в маленький комочек.

Лай с другой стороны двери заставляет меня вздрогнуть. Лай раздается снова, только теперь это скорее тявканье. Затем раздается звук царапания. Штрудель?

— Валора?

— Джейми? — Слезы застилают глаза. — Джейми, о, Джейми! — рыдаю я.

— Сиди спокойно, сестренка. Тао вскрывает дверь.

Мгновение спустя дверная ручка поворачивается, и моя клетка распахивается.

Джейми, со вторым моим ботинком в руке, хватает меня в объятия.

— О, Джейми, там было темно, и мне хотелось умереть.

— Но ты не умерла. И я нашел тебя. Ну все, будет, не плачь. — Тао втыкает обычную шпильку назад в бороду.

— Волшебные пальцы.

Полагаю, достигнув просветления, мастер не растерял своих навыков.

Я улыбаюсь сквозь слезы.

— Спасибо, дядюшка! И тебе спасибо, Штрудель.