Читаем Убить пересмешника (To Kill a Mockingbird) полностью

From then on, we considered everything we found in the knot-hole our property.-С тех пор всё, что появлялось в дупле, мы считали своим.
The second grade was grim, but Jem assured me that the older I got the better school would be, that he started off the same way, and it was not until one reached the sixth grade that one learned anything of value.Во втором классе можно было помереть со скуки, но Джим уверял, что с каждым годом будет лучше - у него сперва было так же, только в шестом классе узнаёшь что-то стоящее.
The sixth grade seemed to please him from the beginning: he went through a brief Egyptian Period that baffled me - he tried to walk flat a great deal, sticking one arm in front of him and one in back of him, putting one foot behind the other.Шестой класс ему, видно, с самого начала понравился: он пережил короткий египетский период - старался делаться плоским, как доска, одну руку выставлял торчком перед собой, другую заводил за спину и на ходу ставил одну ступню перед другой, а я смотрела на всё это разинув рот.
He declared Egyptians walked that way; I said if they did I didn't see how they got anything done, but Jem said they accomplished more than the Americans ever did, they invented toilet paper and perpetual embalming, and asked where would we be today if they hadn't?Он уверял, будто все древние египтяне так ходили; я сказала - тогда непонятно, как они ухитрялись ещё что-то делать, но Джим сказал -они сделали куда больше американцев, они изобрели туалетную бумагу и вечное бальзамирование, и что бы с нами было, если б не они?
Atticus told me to delete the adjectives and I'd have the facts.Аттикус сказал мне - отбрось прилагательные, и тогда всё выйдет правильно.
There are no clearly defined seasons in South Alabama; summer drifts into autumn, and autumn is sometimes never followed by winter, but turns to a days-old spring that melts into summer again.В Южной Алабаме времена года не очень определённые: лето постепенно переходит в осень, а за осенью иногда вовсе не бывает зимы -сразу наступают весенние дни, и за ними опять лето.
That fall was a long one, hardly cool enough for a light jacket.Та осень была долгая и тёплая, даже почти не приходилось надевать куртку.
Jem and I were trotting in our orbit one mild October afternoon when our knot-hole stopped us again.Как-то в погожий октябрьский день мы с Джимом быстро шагали знакомой дорогой, и опять пришлось остановиться перед нашим дуплом.
Something white was inside this time.На этот раз в нём виднелось что-то белое.
Jem let me do the honors: I pulled out two small images carved in soap. One was the figure of a boy, the other wore a crude dress.Джим предоставил мне хозяйничать, и я вытащила находку. Это были две куколки, вырезанные из куска мыла. Одна изображала мальчика, на другой было что-то вроде платья.
Before I remembered that there was no such thing as hoo-dooing, I shrieked and threw them down.Я даже не успела вспомнить, что колдовство бывает только в сказках, взвизгнула и отшвырнула фигурки.
Jem snatched them up.Джим мигом их поднял.
"What's the matter with you?" he yelled. He rubbed the figures free of red dust.- Ты что, в уме? - прикрикнул он и стал стирать с куколок рыжую пыль.
"These are good," he said.- Смотри, какие хорошие.
"I've never seen any these good."Я таких никогда не видал.
He held them down to me.И он протянул мне фигурки.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки