Убить пересмешника (To Kill a Mockingbird)

He was a year older than I, and I avoided him on principle: he enjoyed everything I disapproved of, and disliked my ingenuous diversions.	Фрэнсис был годом старше меня, и я его избегала: он находил удовольствие во всём, что не нравилось мне, и ему были не по вкусу мои самые невинные развлечения.
Aunt Alexandra was Atticus's sister, but when Jem told me about changelings and siblings, I decided that she had been swapped at birth, that my grandparents had perhaps received a Crawford instead of a Finch.	Тетя Александра была родная сестра Аттикуса, но когда Джим рассказал мне про подменышей и приёмышей, я решила - наверно, её подменили в колыбели и дедушка с бабушкой вырастили чужого ребёнка, на самом деле она не Финч, а, пожалуй, Кроуфорд.
Had I ever harbored the mystical notions about mountains that seem to obsess lawyers and judges, Aunt Alexandra would have been analogous to Mount Everest: throughout my early life, she was cold and there.	Если б я когда-нибудь уверовала, будто судей и адвокатов преследуют заколдованные горы, тетю Александру я считала бы Эверестом: все годы моего детства она была тут как тут - неприступная и подавляющая своим величием.
When Uncle Jack jumped down from the train Christmas Eve day, we had to wait for the porter to hand him two long packages.	Настал канун рождества, из вагона выскочил дядя Джек, но нам пришлось ждать его носильщика с двумя длинными свёртками.
Jem and I always thought it funny when Uncle Jack pecked Atticus on the cheek; they were the only two men we ever saw kiss each other.	Нас с Джимом всегда смешило, когда дядя Джек чмокал Аттикуса в щеку: другие мужчины никогда не целовались.
Uncle Jack shook hands with Jem and swung me high, but not high enough: Uncle Jack was a head shorter than Atticus; the baby of the family, he was younger than Aunt Alexandra.	Дядя Джек поздоровался с Джимом за руку и подбросил меня в воздух, но не очень высоко: он был на голову ниже Аттикуса; дядя Джек был младший в семье, моложе тети Александры.
He and Aunty looked alike, but Uncle Jack made better use of his face: we were never wary of his sharp nose and chin.	Они с тетей были похожи, но дядя Джек как-то лучше распорядился своим лицом, его острый нос и подбородок не внушали нам никаких опасений.
He was one of the few men of science who never terrified me, probably because he never behaved like a doctor.	Он был один из немногих учёных людей, которых я ничуть не боялась, может быть, потому, что он вёл себя вовсе не как доктор.
Whenever he performed a minor service for Jem and me, as removing a splinter from a foot, he would tell us exactly what he was going to do, give us an estimation of how much it would hurt, and explain the use of any tongs he employed.	Если ему случалось оказать мне или Джиму мелкую услугу - скажем, вытащить занозу из пятки, - он всегда заранее говорил, что и как будет делать, и очень ли будет больно, и для чего нужны какие щипчики.
One Christmas I lurked in corners nursing a twisted splinter in my foot, permitting no one to come near me.	Один раз, тоже на рождество, я засадила в ногу кривую занозищу и пряталась с ней по углам, и никого даже близко не подпускала.
When Uncle Jack caught me, he kept me laughing about a preacher who hated going to church so much that every day he stood at his gate in his dressing-gown, smoking a hookah and delivering five-minute sermons to any passers-by who desired spiritual comfort.	Дядя Джек поймал меня и стал очень смешно рассказывать про одного пастора, который терпеть не мог ходить в церковь: каждый день он в халате выходил к воротам и, дымя кальяном, читал пятиминутную проповедь каждому прохожему, который нуждался в духовном наставлении.