Твой любимый фамильяр

— И нечего так орать, — с подавляемой ухмылкой поздоровался тот с отцом, и Альбар резко обернулся, прожигая его взбешённым взглядом. Однако ни капли волнения Элая Анни не уловила, разве что чуть острый азарт, жгучий перец. Будто игра только набирала обороты.

— Нечего орать?! Сукин сын, ты вообще помнишь, для чего был вчерашний приём?! А в итоге мало того, что заявляешься с разодетым фамильяром, будто с невестой, так ещё и демонстративно удаляешься с ней в обнимку прямо из зала! — Альбар очевидно кипел, даже его кожа медленно накалялась, а глаза метали искры.

— Этим оборзевшим тварям, которых ты зовёшь министрами, давно пора было увидеть человеческое отношение к фамильярам, — предельно спокойно пожал плечами Элай и кивнул опасливо наблюдавшей за сценой Анни. — Можешь идти. Ни к чему тебе слушать всё это дерьмо.

Она присела в неловком реверансе, тихо радуясь возможности уйти и тому, что успела надеть обратно платье. Но грозный голос её остановил:

— О, пусть слушает! Должно же хоть у кого-то в этом хреновом доме быть понимание! А тебе пора привыкать, что фамильяр — это просто тень, которая следует за магом и подчиняется. И даже если тебе, скучающему без дела придурку, захотелось с ней поиграть, то хотя бы не прилюдно. Мне плевать, как ты развлекаешься, пока твои развлечения не украшают первые полосы газет и не мозолят глаза, оскорбляя уважаемых людей и кандидаток на звание твоей жены. Но если…

— Если? — с любопытством вздёрнул бровь Элай, и даже Анни стало не по себе от его абсолютного спокойствия. Ей самой уже хотелось бухнуться на колени и молить правителя простить её за вчерашнюю дерзость, причём умолять сразу за обоих. Но она стояла, покорно склонив голову, лишь по одной причине: ей запретили опускаться на колени.

Альбар захлопнул рот, и жар от него уже грозил поджечь какую-нибудь из пыльных картин на стенах. Угрожающе поднял руку, но затем сжал её в алый от сдерживаемого пламени кулак и прошипел:

— Учти, что если будешь ебать единорога, ни одна уважающая себя леди не свяжется с таким дерьмом. Если эта грязь ещё раз выплывет, я избавлю тебя от неё так же быстро, как и по глупости притащил в этот дом.

— А сможешь? — Элай шагнул ему навстречу, и невооружённым глазом было видно, что он выше ростом. — Мы оба знаем, что нет. Спасибо за подарок, отец. Мне он понравился.

— Я предупредил… сынок. Ты слишком погряз в военных делах и совсем ничего не смыслишь в политике. И не знаешь, на что я способен, — Альбар бросил последний предупреждающий взгляд ему за спину, смерив Анни презрением. — Знай своё место, паразит. А ты тоже не забывай своё, Элай.

Он исчез в столпе огня, и в холле стало тихо. Только запах гари напоминал о том, что секунду назад Альбар готов был разнести тут всё к хренам. Анни грустно вздохнула, ожидая реакции Элая, но тот лишь рассеянно провёл рукой по волосам:

— Кажется, ты ему не очень-то нравишься. На чём мы там остановились, кофе?

Часть 7. Калеб

У Элая было не так много обязанностей, но визиты в корпус тета-пять обычно проходили приятно. Ему нравилась обстановка полного порядка и контроля, нравился официальный бордовый китель на плечах. Здесь, среди солдат в тёмно-алых гимнастёрках, он ощущал себя на своём месте гораздо больше, чем на пафосных приёмах: никаких политических игр, всё просто и по уставу. И пусть ночь не задалась, зато утро вполне исправило настроение, особенно когда Анни согласилась взять мазь и обработать ожог на бедре. Бережное отношение к телу, которое шесть лет терпело только голод и побои — первый шаг к тому, чтобы она научилась любить себя и принимать решения.

Но сейчас не место мыслям о том, как она стояла на мраморном постаменте, удивительно похожая на самого духа воздуха у себя за спиной. Как доверчиво скользнула в его руки и очаровательно смущалась. Элай не очень хотел оставлять её одну, особенно после показательной истерики отца, но и брать её с собой в окружение из солдат не собирался. В корпусе тета-пять его ждал для проведения планового рейда командующий Винд. Крепкий и опытный, он был знаком Элаю ещё по битвам на берегах реки Горчанки, и именно ему после окончания войны была вверена охрана столицы. С привычной чёткостью Винд отчитывался на каждый шаг Элая по казармам:

— Из пятидесяти новобранцев курс обучения прошли тридцать восемь. Готовы нести службу и вступать в караул.

— Хороший показатель, командующий, — одобрительно кивнул Элай, скользя цепким взглядом по одинаковым солдатским кроватям и тумбам. Пока что из чёткого устава не выбивалось ничего. — В прошлом году мы потеряли почти половину. Хочу посмотреть их в деле.

— Увеличение жалованья неплохо влияет на желание остаться в рядах солдат, — усмехнулся Винд в пышные рыжие усы. — Под высшую меру попали только те, кому и так тут было не место. За подготовку остальных я могу поручиться лично, в пять часов назначены учения, где…

Договорить ему не дали. Снаружи казармы раздался громкий треск, а затем полыхнуло пламенем, едва не выбив ближайшее окно. Элай вопросительно задрал бровь: