Твой любимый фамильяр

— Самое прямое, Калеб, — перебил его попытку замкнуться Элай как можно более суровым тоном: — Если я и впрямь собрался создать прецедент и оставить тебя в живых, мне нужно знать все причины драки и твоего поступка.

Тот задумчиво покряхтел, поёрзал на стуле. Было видно, как ему не хочется лишний раз открывать рот, и это желание Элай понимал как никто: разговорчивостью и он особо не страдал. Наконец, Калеб с оценивающим прищуром посмотрел на кончик одной из кожаных нитей, выглядывающих у Элая из-под рукава кителя, и усмехнулся:

— Я знаю, что это. Руны связки, чтобы можно было послать сообщение тому, кто носит вторую. У тебя явно был друг, которому ты доверял до такой степени, но сейчас это пустышки без всякой энергии. У меня была Рами, — он поднял левую руку и задрал рукав гимнастёрки, демонстрируя схожие ремешки на запястье. — Только Рами у меня и была. Но уже два месяца это не более, чем пустые нитки, потому что или её браслеты разорваны, или она мертва.

Элай нервно дёрнулся: он помнил, как больно было коснуться этих рун и впервые не ощутить на том конце живого собеседника. Свои ремешки он продолжал носить лишь потому, что не имел сил расстаться с ними.

— Что случилось?

— Она не очень-то одарённая, с детства. Когда мы приехали в столицу, я пошёл пробоваться вступить в армию, тут платят хорошие деньги. А она нанялась в дом какой-то большой шишки служанкой. Но два месяца назад она пропала, и я больше её не чувствую. Я приходил к тому дому, пытался выловить этого сраного министра сам, но он и разговаривать со мной не стал, прогнал. Сукин сын явно что-то знает…

— Что за министр? — оживился Элай.

— Хайден Торн. У него ещё жена такая…

Калеб очертил в воздухе форму шара, и Элай улыбнулся, давя смешок:

— Знаю, да. Ты заявлял о пропаже Рами?

— Ещё бы. Только вот с министром правопорядка он здорово чаёвничает каждые выходные, так что где я — и где эти высокопоставленные мрази. Они и слух пустили, якобы Рами часто ошивалась в квартале для переселенцев, подторговывая собой, вот и хлопнули её там какие-нибудь бомжи. Только это ложь, — Калеб положил на стол железную руку и сжал кулак, тихо скрипнув зубами. Сталь покраснела, оставив на дереве чёрный обожжённый след, в кабинете пахнуло гарью.

— Эй, полегче. Кажется, не одному мне нужен фамильяр.

— Фамильяры — для богачей. А я по старинке, лучше снесу башку какому-нибудь уроду. Так что, теперь у меня достаточно ясный мотив? — но руку со стола Калеб всё же убрал, тяжело дыша от злости.

— Теперь у меня дохуя вопросов к Торну, и я точно намерен их задать, — Элай мысленно вписал в ближайшие дни помимо визита в академию разговор с оборзевшим министром, в чьём доме пропадают слуги. — А ты можешь идти. Только не пытайся больше следить за домом этого мудилы, ладно? Иначе нарвёшься на большие неприятности.

— С чего ты взял, что я за ним слежу?

— С того, что знаешь, с кем Торн распивает чай. Вали уже, и скажи Винду, что я велел тебя помиловать, — Элай вздохнул, представив неудовольствие командующего, но казнить такой ценный кадр точно было глупо.

Калеб нахмурился — он явно не ожидал отделаться так легко. Медленно поднявшись со стула, смерил Элая недоверчивым взглядом:

— И типа всё? Ты узнал, что тот придурок меня выбесил словами о Рами, и я оправдан?

— Мне передумать? — вопросительно задрал бровь Элай, но Калеб спешно попятился к двери, давя хитрую улыбку:

— Не-не. Просто ты совсем не такой, как о тебе говорят. Я слышал какую-то жуть про выжженный до воронки в земле Айгден…

— Вали уже, Делавер, — сдавленно хохотнул Элай этому недоумению на его лице. И когда тот взялся за ручку двери, всё же решился спросить: — Почему ты тогда меня не испугался?

— Когда мне было шесть, на нас с сестрой рухнула крыша собственного дома и оторвала мне руку. С тех пор я разучился пугаться, наследничек, — фыркнул напоследок Калеб и удалился из кабинета, тихо скрипнув дверью.

Наследничек. За сто тридцать лет так его мог назвать только один человек, и Элай невольно дотронулся до ремешков на запястье.

***

День вышел долгим и сложным. Вернувшись домой из корпуса тета-пять лишь к закату, Элай попросил Уолта наполнить ванну, и теперь с удовольствием отмокал, стирая с тела сажу и вытряхивая песок из волос. Учения вышли бурными: солдатам пришлось долго объяснять, почему тактика Калеба выигрывала по сравнению с любой магией. И демонстрировать способы вырубить противника таким же изощрённым путём.

Новости о Торне и его тёмных делишках заставили задуматься. Отец и без того зол, чтобы сейчас тащиться к министру с обысками или обвинениями — нет, тут нужно действовать не настолько в лоб. Но и сделать вид доброго гостя тоже не выйдет. Кому, как не приближённым Альбара, знать, насколько Элай на самом деле их всех ненавидит. Хайдена нужно задобрить, усыпить бдительность. И допросить кого-то из штата прислуги, а не его самого.