Твой любимый фамильяр

Тело сковало смущением. Она непроизвольно глянула на высокий забор, осознав, что ей не грозит любопытство соседей. Которых, впрочем, и нет на окраине. Раз это приказ, такой чёткий и неоспоримый, то ослушаться нельзя. Дрожащими пальцами Анни развязала пояс, откинула на спину обе косы. Тепло солнечного дня не дало бы ей замёрзнуть без одежды, но от страха всё равно потряхивало. Страха непонимания, какого грёбанного дракона она вообще получает такие извращённые распоряжения. Он хочет посмотреть на неё? Или снова коснуться? Когда Анни поднимала юбку, от прошедшейся по ожогу на бедре ткани пришлось закусить губу — без мази это и впрямь болезненный след.

Стянув платье через голову, она стыдливо прижала его к груди, но Элай тут же мотнул головой:

— Нет. Брось.

Обречённо вздохнув, Анни откинула платье на куст барбариса позади себя. Хотелось зажмуриться, чтобы не видеть, с каким голодом прошёлся взгляд Элая по её груди, прикрытой одной полупрозрачной майкой. Кожу закололо, а на языке отдалённо заиграла сладость, только испугавшая ещё больше, и Анни обхватила себя за плечи в попытке прикрыться.

— Ну просто сама невинность, — усмехнулся Элай этому жесту, откидывая окурок себе под ноги и втирая его ботинком в дорожку. — А теперь взберись на помост. Любой из статуй.

Анни с сомнением посмотрела на ближайшую статую духа воздуха. Высоко. Не взлететь же она должна, в самом деле? Как бы ей не хотелось уметь расправлять крылья.

— И мне плевать, как ты это сделаешь. Так же должны отдаваться приказы?

Она понятия не имела, что это за игра и что он пытался ей доказать. Но ослушаться не могла, физически. Будто сами колени начинало ломить стойкой на крупе, а спину дёргать от розг. Это слишком под кожей, чтобы хотя бы спросить, зачем. Более того, такой тон Элая казался правильным и оттого приятным. Да, именно так с ней и нужно разговаривать… С позиции силы, которой хотелось подчиняться. Которая обволакивала и лишала воли.

Анни думала не долго. Подняв брошенный на дорожке шест, она на глаз оценила расстояние до статуи. Уж по физической подготовке ей в академии равных было мало. Пытаясь не думать о неприличности своего вида, она сделала длинный выдох, а затем разбежалась, воткнула шест в землю и вспорхнула на помост, едва не подвернув лодыжку. Секундная невесомость, от которой затрепетало удовольствием даже в кончиках пальцев.

Концентрация на секунду сбилась из-за острой кислоты во рту, тут же растворившейся. Волнение Элая вызвало тихую мимолётную улыбку: какую бы игру он не вёл, ему не всё равно, если ей больно. В груди стало неожиданно тепло, и выпрямлялась Анни с самым что ни на есть довольным лицом. Удачно выполненный приказ — всегда хорошо.

— Да ты ещё и акробатка, — Элай похлопал в ладоши и поднялся с лавки, смотря на неё снизу вверх. — Отлично. Тогда последний приказ. Прыгай.

— Прыгать? — потрясённым эхом прошелестела Анни, с упавшим сердцем оценив расстояние до земли. Это же футов двадцать. Для её роста… Не смертельно, но грозит сломанной ногой в самом удачном случае. В неудачном — шеей. Мать его, она же не умеет летать!

— Прыгать. Как там твоя любимая мадам Вальтц учила? А, точно: не открывая рта, когда не спрашивали.

Она замерла. Вдохнула поглубже, пытаясь найти в самом воздухе, что это шутка. С самого начала было не более чем забавой, в которых, как она прекрасно понимала, фамильяры принимали участие регулярно. Но лицо Элая оставалось холодной маской, не выражающей ничего, и только в глубине глаз полыхали крохотные огоньки. Анни закрутил этот магнетический водоворот, на миг лишив дыхания. Короткого зрительного контакта оказалось достаточно, чтобы ощутить тщательно заглушаемые эмоции хозяина: горько-сладкие, будто угли смешали с мёдом.

Как можно возбуждаться и злиться одновременно?

В обсидиановой тьме предупреждающе полыхнуло пламенем, легко отвечая на вопрос: можно. И кажется, если она спрыгнет вниз, то её готовы съесть.

— Я жду, — наигранно спокойно сложил Элай руки на груди и вздёрнул бровь.

Анни моргнула, стряхивая наваждение. Внутри боролось сразу три загнанных в угол зверька. Один пищал, что любой приказ надлежит исполнять. Второй вторил ему, но совсем другим тоном: этому глубокому, властному голосу Элая хотелось подчиняться. Хотелось сделать так, чтобы он остался ей доволен. Сделать для него что-то приятное. А вот третьего зверька можно было назвать здравым смыслом, потому как он оценил расстояние до земли и уже в красках нарисовал, какие переломы тело получит от таких трюков.

— Я…

Анни пробрала дрожь, она вновь обхватила себя руками. Где-то по кустам внизу прошёлся порыв летнего ветра с ароматом роз и лилий. Отрезвил. Этот прыжок сделает ей больно и ничего не докажет, кроме того, что Элай окончательно сбрендил.

— Я могу отказаться?