Твой любимый фамильяр

Её пальцы в его ладони дрожали, и он крепче стиснул их, подбадривающе улыбнулся. Ноги двигались сами, и Анни сумела с нескольких шагов понять, что требовалось от неё. Прогибаться в спине, подчиняясь его руке. Кружиться, пересекая с ним зал, нагло показывать господам плечи с крыльями, а главное то, с каким доверием хозяин касался своего фамильяра. Как ему нравилось ощущать это летящее над самим полом создание в своих руках. В фокстроте невесомость Анни приобрела новую красоту, шорохом летящей юбки превращая её в блестящую бабочку. Как же великолепна она была бы в настоящем полёте!

Он любовался. Настолько откровенно любовался, что не заметил, как вновь занесло, и взгляд скользнул от светящегося робкой улыбкой лица ниже, к шее. К затянутой в шёлк груди, от рвения поспевать за его широкими шагами теряющей воздух. Желание притянуть её поближе не получилось проигнорировать, и он сделал это, остро ощущая тонкую талию под своими пальцами. Уже не думалось ни о каком логове ханжей вокруг, ни о причинах, толкнувших его танцевать впервые за тринадцать лет. Только о том, как пульсировала на хрупкой шее Анни венка, будто приглашая укусить, и как лаванда сладостью обволакивала горло. Испугавшись самого себя, Элай спешно оторвался от неё, якобы дать возможность прокружиться, держа его руку над головой.

Идеально послушная, нечеловечески гибкая — Анни легко поддалась, и когда она кружилась посреди этого золочёного пафосного зала, звёзды и полумесяцы её платья сверкали ярче любого бриллианта на самой разодетой даме. А Элай видел только стройные ноги, так ловко кружащие её под ускоряющуюся мелодию клавиш. И призыв васильковых глаз, переполненных таким наивным восторгом, что послать все приличия к драконам оказалось легко.

Он вновь рывком притянул её к себе, сжал Анни в руках уже безо всякой формальности танца, пальцами за шею, критически близко. Поймав длинный потрясённый выдох своим ртом. Вырваться из оков волшебных глаз уже не получилось, они будто заняли всё пространство, заглушили музыку и оставили только бешеный пульс. А затем Элай представил первое, что попало в звенящую от прилива чувств голову — собственный кабинет. Пламя сеткой прошло по венам, и сдерживать его он не стал, позволив этому огню унести их подальше от чужих взглядов прямо из парадного зала.

Часть 6. Прыгай

Кровь эйфири в разы холодней человеческой, пульс — тише и реже. Но когда вокруг полыхнуло пламя, а обсидиановые глаза загорелись незнакомой решимостью, сердце Аннабель ускорило ритм, так что тело ощущало жгучую пульсацию. Горячая рука Элая на талии, а пальцы левой — на шее, будто он знал, что она попытается отстраниться в накатившем смущении. Не вышло. Закололо колени, слабо запахло горелой тканью. Отсутствие контроля над перемещением из сверкающего парадного зала в скромный кабинет всё же изрядно подпалило подол волшебного платья, укоротив его до середины бедра. На ковёр посыпался пепел.

Но Анни не успела даже ойкнуть, да и не смогла бы. Лишь прикрыла веки, потому что чернота глаз Элая затянула и подчинила, как подчиняет кобру её заклинатель. Рецепторы затопила ягодная сладость, а затем к губам прижалось нечто горячее, слабо отдающее горьким хмелем и шафраном. Что-то происходило — то, чему она не могла дать определения, только послушно приоткрыть рот под требовательным напором, позволить себя попробовать.

Она понятия не имела, что делает Элай, и что требуется от неё, но от уверенных движений его языка у неё так ослабли колени, что пришлось обхватить плечи Элая двумя руками, цепляясь за пиджак, чтобы не упасть. Кипящий мёд по венам — теперь кожа грозилась загореться уже у неё. Анни спас инстинкт. Она жадно вытягивала из самого горячего воздуха, из рваного дыхания Элая эту сладость, не давая ему раскалиться и обжечь её. Но словно черпала из колодца без дна. А когда сильные руки одним рывком подхватили под бёдра и усадили её прямиком на рабочий стол, грудь сдавил слабый стон: слишком много для неё одной. Вкус его эмоций — теперь можно было без сомнений назвать их прямо, сладкий вкус возбуждения хозяина — смешивался со вкусом терпкого поцелуя. Голову закружило, хотелось притянуть Элая ещё ближе, и Анни непроизвольно раздвинула колени.

Рехнулся. Вы правы, уважаемый министр, ваш будущий правитель рехнулся, потому что он беспардонно целовал собственного фамильяра прямо на столе, не отрываясь и едва дыша. На миг дрогнувшей рукой провёл по нежной коже бедра, присыпанной чёрным пеплом от обгоревшего платья. От нового касания Анни нервно дёрнулась, абсолютно не понимая, что будет дальше. Было хорошо сейчас. Сладко и терпко, жарко и до трепещущего пульса приятно. Страшно. Страшно, потому что явно рушилась необходимая граница между хозяином и слугой. И потому что её робкая попытка ответа была встречена новой, будто победной волной сладости с привкусом растопленного шоколада.