Твой любимый фамильяр

Ладонь на бедре обожгла — сколько ни забирай, а у Элая слишком много огня в венах, чтобы не причинить боль кому-то столь хрупкому. Анни шумно втянула воздух, пытаясь справиться с ожогом и не мешать хозяину делать всё, что он захотел. Как послушный фамильяр, принимающий любое решение с одинаковой покорностью, она не могла его злить отказом. Не могла сопротивляться.

И не хотела — если бы только не отрезвившая боль.

— Ох, нет-нет… Прости, — Элай оторвался от её губ, и в его глазах Анни чётко увидела вину — ещё до того, как она заполнила хмелем голову. — Больно? — он ту же убрал ладонь с её покрасневшего бедра и зажмурился, пытаясь избавиться от сетки лавы на коже и вернуть утраченный контроль.

— Что? Да. То есть, нет, — окончательно запуталась Анни, особенно в том, где его эмоции, а где её собственные. Забирать себе вину опасно тем, что могло снова вырубить прямо на столе, с которого она поспешила соскользнуть, но была остановлена вновь обхватившими её талию руками, жаркими даже через платье.

— Постой. Надо было подумать, прежде чем так наброситься на тебя…

— Господин вправе делать всё, что считает нужным. Хотя не спорю, о том, что господину может прийти в голову нечто подобное, меня не предупреждали. И не учили. Кажется, в академии уверены, что никто не пожелает касаться фамильяра подобным образом. Но если будет угодно — я научусь соответствовать и таким ожиданиям, — всю тираду Анни выпалила на автомате, заученным текстом, через бешено несущийся пульс. Последнюю фразу эйфири заставляли вызубривать, будто мантру: чего не умеешь, тому научись и будь полезной.

Элай смотрел на неё в шоке. Ещё тяжело дыша, но уже не пытаясь остановить, когда Анни спрыгнула со стола и поправила остатки подпалившейся юбки под его немигающим взглядом. Зато лава на его коже пропала без следа.

— Я не… ни к чему тебя не принуждаю и не собираюсь, — туго сглотнув, выдавил он. Хмельная вина на языке стала чётче, и пока ноги ещё держали, Анни попятилась к выходу из кабинета:

— Не нужно принуждать. Достаточно приказать. Могу я быть сегодня ещё чем-то полезна?

— Иди. Уходи отсюда, — Элай отвернулся, будто не мог больше выносить её смущённого вида. И тут же обречённо шагнул к шкафу со стеклянными бутылями, но среди его вины и злости Анни ощутила табачный привкус грусти. — Сейчас же! — вдруг повысил он голос на неожиданно властный приказ, и она поспешила выскочить за дверь.

Уже из коридора Анни чётко услышала, как о стену со звоном осколков разлетелась одна из бутылок настойки. Вздрогнув всем телом, поспешила убраться к себе, не смея больше забирать никаких его эмоций. Хватит. Накормили сполна. Только в глубине тёмного коридора она поняла, что лицо мокрое от слёз.

***

Ночь тянулась отвратительно долго. Не рискнув выйти из комнаты за новой розой, Анни легла в постель и ворочалась до тех пор, пока не ощутила, что хозяин спит. Судя по всему, уснул он прямо в собственном кабинете, и лишь тогда в доме погасли огни.

Анни понятия не имела, как должна реагировать на случившееся: эйфири не просто не готовили к такому интересу хозяина, у них в принципе не могло быть связей с мужчинами. Да и с какими, если все представительницы вида рождались одного пола, а маги воспринимали их как насекомых? По слухам, лесные феи в древности имели подобные отношения и даже способны были воспроизводить детей-полукровок, но все лекции по собственной анатомии чётко давали понять: женственность форм и половая система эйфири не более чем потерявший функцию рудимент.

Тогда почему, грёбанные драконы, почему её тело «паразита» и «мошки» так легко отозвалось на касания Элая — до жара в самом животе. Впервые за шесть лет Аннабель посетила до одури простая, но совершенно кощунственная мысль. Потому что им врали. И они схожи с женщинами гораздо сильней, чем казалось.

Отделаться от этого жуткого понимания оказалось непросто. Не желая попадаться хозяину на глаза, утром она предпочла скрыться в саду: среди цветов и деревьев дышалось намного легче. Хотя из-за своей запущенности двор при старом особняке на окраине города выглядел несколько пугающе, но Анни не смущал вьющийся по высокому каменному забору плющ и изрядно разбитые дорожки с проросшей травой. Вчера ей уже удалось немного расчистить от зарослей кусты роз у парадного крыльца, так что сегодня она пошла дальше, в глубину сада.