Туннель

Я – Джим, машинист синдиката
Атлантического туннеля.
Огонь бушевал вокруг меня,
Но я говорил себе: «Джим, туши свои котлы!..»

Весь Нью-Йорк был долго пропитан запахом гари и гулом пожара.

Дым еще не успел рассеяться, клочки обгорелой бумаги еще продолжали носиться в воздухе, как уже в газетах появились фотографические снимки, изображавшие разные сцены во время пожара, сражавшиеся батальоны Келлея, портреты погибших и спуск Аллана и его спутников.

Пожар нанес синдикату смертельный удар. Потери были огромные. Даже громадная страховая премия не могла возместить убытков. Беснующаяся толпа, ворвавшаяся в здание синдиката, произвела страшный погром, разбросала всё, а затем пожар довершил катастрофу, уничтожив миллионы писем, квитанций, планов…

Общее собрание акционеров должно было состояться в первый вторник после Нового года. Этот вторник совпал с четвертым днем после пожара, и синдикат объявил себя банкротом; организовалось конкурсное управление.

Это был конец!

Вечером в день объявления конкурса перед отелем «Центральный Парк», где жил Аллан, собралась колоссальная толпа. Она кричала и свистела. Управляющий отеля, опасаясь за целость своих стекол, передал Аллану полученные им письма, угрожавшие взрывом отеля, если Аллан останется там.

Аллан вернул ему письма с горькой, презрительной улыбкой:

– Я понимаю!..

Он поселился под чужим именем в отеле. Но на следующий же день должен был выбраться оттуда. Через три дня уже ни один отель в Нью-Йорке не соглашался принять его. Те самые отели, которые прежде выставили бы за дверь любого владетельного принца, если бы Аллан пожелал занять там комнаты! Аллан должен был покинуть Нью-Йорк. Он не мог поселиться в «городе Мака», так как ему угрожали и там. И он уехал ночным поездом в Буффало, где его стальные мастерские охранялись полицейскими властями. Но, разумеется, его пребывание не могло остаться тайным – стали грозить взорвать мастерские… Аллан не считал себя вправе подвергать их опасности, так как они уже не были его собственностью. Они были заложены, до последнего гвоздя, богатой ростовщице мисс Броун после самоубийства Вульфа.

Аллан уехал в Чикаго. Но и там были тысячи потерявших на туннеле свои сбережения и поэтому преследовавших его. Стекла отеля, где он остановился, были выбиты ночью…

Аллана отовсюду гнали, везде преследовали. Еще так недавно он был могущественнейшим человеком в мире, его осыпали почестями все правители; многие высшие учебные заведения поднесли ему почетные дипломы, он был почетным членом множества ученых обществ и академий. Его имя прославляли в течение многих лет, и стоило ему появиться где-нибудь, как тотчас же устраивались овации, напоминавшие древний культ героев. Если он случайно входил в залу отеля, то непременно раздавался чей-нибудь восторженный возглас: «Мак Аллан в зале! Да здравствует Мак! Three cheers for Mac![50]» Журналисты и фотографы день и ночь преследовали его по пятам. Он не смел сделать ни одного шага, не мог проронить ни одного слова, чтобы это не стало тотчас же достоянием гласности…

После катастрофы в туннеле его простили. Тогда дело шло лишь о трех тысячах человеческих жизней. Но теперь погибли деньги! Это поразило общество в самое сердце, и оно оскалило зубы.

«Аллан украл у народа миллионы, миллиарды! Своим безумным проектом он заставил бедных людей отдать ему последние сбережения!.. Аллан хуже грабителя на большой дороге!.. Он – и с ним этот „честный Вульф“! Ведь Аллан для того только и придумал этот туннельный фарс, чтобы создать сбыт своему алланиту и ежегодно получать чистой прибыли миллион долларов! Взгляните-ка, что представляет собой теперь его фабрика в Буффало. Это – город! Конечно, Аллан сумел припрятать свои денежки, прежде чем начался крах!»

Каждый мальчишка, прислуживавший у лифта, и каждый трамвайный кондуктор кричали на всех перекрестках, что Мак – величайший в мире мошенник.

Вначале некоторые газеты пробовали стать на сторону Аллана. Но на редакции посыпались угрозы, и, что хуже всего, никто не покупал этих газет. Черт возьми! Потребитель не хотел читать того, что противоречило его взглядам, да еще платить при этом за такие статьи деньги! И газеты, вступившие было на ложный путь, поспешили исправить свою ошибку. А Вульфа, погибшего столь бесславной смертью, Вульфа, который умел давать взятки вовремя и пожимать вовремя нужную руку, не было…

Аллан появлялся в разных городах, но всегда должен был исчезать через короткие сроки.

Он был гостем Вандерштифта на его образцовой ферме, но спустя несколько дней там сгорели три гумна. Проповедники воспользовались этим обстоятельством и именовали Аллана в своих проповедях антихристом, и это неизменно привлекало к ним слушателей! Никто не смел больше принимать Аллана…