Туннель

Перед желтым дворцом Ллойда в стиле Ренессанс шествие остановилось, чтобы «повесить» «Ллойда». Дом Ллойда был таким же тихим и мертвым, как и другие дворцы. Только в угловом окне первого этажа стояла женщина и глядела на улицу. Это была Этель. Но так как никто не допускал мысли, чтобы у кого-нибудь из семьи Ллойда хватило мужества посмотреть в окно, то ее приняли за горничную. Процессия двинулась мимо Центрального парка к площади Колумба. Оттуда – назад на Мэдисоновскую площадь, где и были сожжены все куклы при громких восторженных криках. Это было концом демонстрации. Рабочие разбрелись по салунам в Ист-Ривере, и через час огромный Нью-Парк поглотил их. В десять часов рабочие должны были снова собраться у туннельной станции в Гобокене. Но здесь их ждал сюрприз. Станция охранялась выстроившимися перед ней рядами констеблей, каждый закрывал ее своей широкой грудью. Плакаты извещали, что холостым рабочим нечего делать в «городе Мака», и поэтому они не будут пропущены. Вернуться туда могут только женатые. Агенты лишь под строгим контролем пропускали желавших ехать обратно. Поезда в «город Мака» отправлялись через каждые полчаса. В шесть часов утра был отправлен последний поезд…

2

В то время как демонстрация шумела перед зданием синдиката, внутри его у Аллана с Вульфом и вторым финансовым директором синдиката Расмуссеном происходило совещание.

Финансовое положение синдиката хотя и не внушало особых опасений, но всё же было не вполне удовлетворительно. К январю подготовлялся второй миллиардный заем, но при сложившихся условиях нечего было, разумеется, и думать об этом.

Грохот взрыва в американских штольнях, гул забастовки отразились на всех биржах мира. Бумаги сразу упали на двадцать пять процентов, потому что все пожелали поскорее от них отделаться, не желая рисковать в дальнейшем. Через неделю после катастрофы крах казался неминуемым. Но Вульф с отчаянной энергией бросился на помощь пошатнувшемуся финансовому зданию, и оно снова укрепилось. Он очаровал общественное мнение хорошо сфабрикованным балансом, подкупил армию биржевых репортеров и засыпал печать Старого и Нового Света успокоительными сообщениями.

Курс бумаг синдиката снова пошел в гору. Вульф вел отчаянную борьбу. В своей конторе, на десятом этаже дворца синдиката, он работал с удесятеренной энергией, фыркая и отдуваясь, точно бегемот.

В то время, когда внизу волновались рабочие, он ознакомил Аллана со своими планами. Залежи калия и железной руды Толстого Мюллера должны быть разработаны. Можно воспользоваться также и электрической энергией станции и добывать субмариниум из роковой пещеры. Судя по результатам бурения, пласт этой руды достигает в толщину десяти метров. Целое состояние! Вульф сделал предложение питтсбургской Smelting and Refining С° заняться разработкой руды, при условии, что сбыт возьмет на себя синдикат. Но за это Вульф потребовал шестьдесят процентов чистой прибыли. Компания хорошо знала, что синдикату приходится круто, и, в свою очередь, предложила тридцать процентов. Но Вульф клялся, что он скорее даст себя замуровать живьем, нежели согласится на такой позор. Он немедленно вступил в переговоры с компанией American Smelters, и тогда питтсбургская компания дала ему сорок процентов.

Вульф назначил пятьдесят процентов и пригрозил, что в случае несогласия синдикат не даст в будущем ни одной горсти руды, а проложит штольни или под пластом, или же просто обойдет его. Тогда компания пошла на новые уступки, и наконец сошлись на сорока шести с третью процентах.

За последнюю треть процента Вульф сражался так жестоко, что представители питтсбургской компании заявили, что скорее готовы иметь дело с «дьяволом», нежели с этой «акулой».

С. Вульф заметно изменился за последние два года. Он больше разжирел, и одышка у него усилилась. Черные восточные глаза его сохранили еще свой блеск и черные густые ресницы, казавшиеся почти выкрашенными. Но прежнего огня в глазах уже не было… Вульф начал сильно седеть и отпустил теперь длинную бороду.

Своей наружностью он напоминал американского буйвола, из тех, которые живут одиноко, будучи изгнаны из стада за строптивый характер. Это сходство усиливали налитые кровью глаза, так как Вульф в последнее время непрерывно боролся с приливами крови к голове…

Когда крики внизу усиливались, Вульф вздрагивал и блуждающим взглядом смотрел по сторонам. Он был не трусливее других, но чрезмерно быстрый темп работы последних лет расстроил его нервы.

Притом же у него были другие заботы, заботы совсем особого рода, о которых он никому не говорил…

После совещания Мак снова остался один. Он ходил взад и вперед по своему рабочему кабинету. Лицо его похудело, в глазах стояло мрачное страдальческое выражение. Как только он оставался один, им тотчас же овладевало беспокойство, и он начинал бегать по комнате. Иногда он вдруг останавливался и задумывался, сам не зная о чем…