Туннель

Дым всё полз и полз вперед… Медленно, шаг за шагом, точно сознательное существо, которое сперва осторожно пробует почву и затем делает шаг. Он наполнял поперечные галереи, стлался внизу, поднимался к потолку штолен… Но вентиляторы работали неустанно, и наконец дым начал редеть…

Аллан проснулся и, вглядываясь воспаленными глазами в молочно-белый туман, не сразу мог понять, где он находится. Он видел перед собой огромное вертящееся колесо. Наконец сознание вернулось к нему. Он понял, что находился всё еще на станции Смита.

Какая-то фигура двигалась в тумане.

– Это вы, Смит?

Фигура подошла ближе, и он узнал Робинзона.

– Я сменил Смита, Аллан! – сказал Робинзон, длинный худой американец.

– Долго я спал?

– Нет, один час.

– А где другие?

Робинзон сообщил ему, что остальные заняты расчисткой пути. Дым немного рассеивается, и дышать стало легче. На девятнадцатой станции (на триста восьмидесятом километре) еще остались в живых семь человек. На девятнадцатой станции инженер Штром остался у машины. Он подобрал шесть человек, и все они были в хорошем состоянии. К нему еще не удалось добраться, но инженеры восстановили телефонное сообщение и говорили со станцией.

– Гобби с ними? – спросил Аллан.

– Нет.

Аллан потупился и после небольшой паузы спросил:

– Кто этот Штром?

Робинзон пожал плечами.

– В этом-то и есть самое странное! Его никто не знает. Он – не туннельный инженер…

Аллан вспомнил, что Штром был электротехник, работавший на Бермудских островах. Он не служил в туннеле и приехал туда только для осмотра электрических работ. Во время взрыва он уже находился на расстоянии трех километров от девятнадцатой станции, которую осматривал за час перед тем. Не особенно доверяя служебному персоналу станции, он тотчас же вернулся туда и был единственный из всех, который побежал назад в туннель, вместо того чтобы бежать из него к выходу.

Часа через два Аллан уже был на этой станции. Там он нашел Штрома, молодого немца из русских прибалтийских провинций. Штром проработал сорок восемь часов, но никто бы не заметил у него и признака усталости. Аллану бросилось в глаза, что даже волосы у него были так же аккуратно причесаны, как раньше. Штром был невысокого роста, узкогрудый человек, едва тридцати лет от роду, с худым, подвижным лицом, темными глазами и черными усиками-стрелками.

– Я хочу, чтобы мы были друзьями, Штром! – сказал Аллан, пожимая ему руку.

Выражение лица Штрома не изменилось, и он лишь коротко и вежливо поклонился.

Штром собрал на станции шесть рабочих. Всё время, не переставая, он накачивал воду и воздух в горящую штольню, а щели в дверях по направлению к ней законопатил паклей, пропитанной маслом, так что воздух на станции был сравнительно сносный. Но Штром знал, что он может продержаться еще часа три, не более, а потом неминуемо должен будет задохнуться. Это он знал наверное!..

С этой станции пришлось уже идти дальше пешком мимо опрокинутых вагонов, обрушившихся балок, столбов и камней, наваленных кучами. Надо было подвигаться вперед медленно, шаг за шагом, всё глубже уходя в дымную мглу. Тут они наткнулись на кучу трупов. Затем путь стал свободнее, и можно было идти быстрее. Вдруг Аллан остановился.

– Слушайте! – сказал он. – Ведь это голос!

Все остановились, прислушиваясь. Никто ничего не слышал.

– Я слышал ясно голос! – настаивал Аллан. – Слушайте внимательнее! Я закричу…

Действительно, на зов Аллана отозвался чей-то слабый, тихий голос откуда-то издалека, где господствовал мрак.

– Кто-то есть в штольне, – сказал Аллан взволнованно.

Тогда и другие расслышали слабый, тихий зов… Продолжая кричать и постоянно прислушиваясь, они стали исследовать темную поперечную галерею, где усиленно работал вентилятор, вгоняя сильную струю воздуха. Там сидел какой-то старик, опершись головой о стену, а возле него лежал мертвый негр, оскалив зубы. Сидевший слабо улыбнулся, он производил впечатление столетнего, худого, изможденного старца. Струя воздуха, вдуваемого вентилятором, шевелила его тонкие, снежно-белые волосы. Он не мог двигаться, он только улыбался.

– Я знал, Мак, что ты приедешь за мной! – тихо прошептал он.

Тогда Мак узнал его.

– Ведь это Гобби! – закричал он, испуганный и обрадованный, и тотчас же притянул к себе старика.

– Гобби? – повторили другие с недоверием: никто не узнавал его.

– Гобби? – спросил Аллан, с трудом сдерживавший радость и волнение…

Гобби слабо кивнул.

– I am all right[33], – прошептал он. – А вот негр доставил мне много хлопот, но в конце концов он умер!..

Долго после того Гобби пролежал в больнице между жизнью и смертью, но его сильный организм всё же одержал победу. Только он уже не был прежним Гобби…

Замечательно, что он никак не мог вспомнить, как он приплелся в эту поперечную галерею, где его нашли. При нем были кислородные аппараты и лампочка, взятые из той поперечной галереи, где за день до катастрофы лежал мертвый монтер. Джаксон, негр, которого тащил за собой Гобби, не задохнулся, а умер от голода и истощения…