Туманы и чудовища

Теперь у нее был заштопанный мундир Благого Когтя, который она надела и сегодня, впопыхах. И сломанные ножницы, которые сломали судьбу Беневолента.

– Спасибо, – выдохнула Леда и забрала у Тиля ножницы.

Не было в этом ничего потрясающего. В голове не зазвучала музыка сфер, Леду не накрыло очередной волной воспоминаний, даже руки не заломило. Она просто взяла ножницы. И привычным жестом убрала их в карман.

– А теперь беги домой!

– Но…

Леда поймала его взгляд – в серых глазах вихрилась буря. Волны шумели все громче, и где-то вдалеке прокатился гром.

– Тиль, беги домой и расскажи все Джарху.

– Ты вернешься?

За последнее время у Леды так часто спрашивали, не собирается ли она уезжать, что вопрос застал ее врасплох.

И она поступила так, как поступают Штормы: подтолкнула Тиля к Инезаводи и повернулась лицом к буре, готовой вот-вот разразиться.

Глава четырнадцатая, в которой Леда тонет

Едва она ступила на черный, блестящий от воды камень под сводами, как ее объяло холодом. Если пещеры эти были многоголовой гидрой, то пасть, в которую зашла Леда, явно превращала гостей в лед. Туман и так успел слегка пропитать ее одежду, и теперь озноб вонзался в кожу, как ножи из той сказки – в ноги девушки. Леда поежилась и перехватила поудобнее фонарь. Сжала зубы, сделала глубокий вдох – носом, чтобы не съесть побольше проклятого тумана.

Она обещала Буяну, что не зайдет внутрь. Но если Буян там, она…

Она должна пойти дальше.

Рев пронесся над ее головой и оставил на коже мурашки: здесь, в тоннеле, звуки походили на клетку, в которую Леду поймали, – и выкинули ключ. Она подняла фонарь повыше: свет его казался здесь почти беспомощным, но все же был. Нити его, пусть со слабенькими узелками, но делали свое дело. А Леда делала свое.

Где-то позади гремели небеса. Леда прибавила шагу… и оказалась у развилки. В правый тоннель она смогла бы пройти, только пригнувшись. Из левого несло водорослями. Она прислушалась, ожидая, когда Буян снова заревет, сотрясая стены, но все вокруг накрыло тишиной. Буря разворачивала свои темные крылья где-то наверху, а здесь, под скалами, в самом сердце Инезаводи, которая возникла благодаря магическому месторождению, царило безмолвие.

Леда слышала, как бьется ее собственное сердце. Чувствовала, как ноют пальцы – не от близости ножниц, а от близости шторма…

Шторм! Волны поднимутся, и пещеры затопит! Леда оглядела стены – они были покрыты ракушками чуть ли не до самого верха. Затопит полностью!

– Буян! – закричала Леда, не заботясь о том, что – кто – еще может ее услышать. У нее не было времени. Если Тиль видел чудовище, то Буян может быть в опасности, и она не уйдет отсюда без него. Она ведь не успела ничего исправить. Она обязана была его спасти.

– Буян! – повторила Леда в соседний тоннель, и голос ее ринулся в недра скалы, изгрызенной кораблем Ткачей.

Снаружи громыхнуло – все еще далеко, но уже гораздо ближе, чем раньше. С громом смешался, кажется, еще рев… но откуда? Чей? А потом Леда услышала знакомый звук – раковины стучали друг о друга. Где-то в правом тоннеле.

Она не стала ждать и нырнула туда. Пронеслась по скользким камням так, словно они были лучшей улицей Двужилья, выложенной специально к визиту сияющих принцев и принцесс. Леда ступала так, будто танцевала, и все прибавляла ход. Стук раковин приближался, и…

Они с Сольварай врезались друг в друга так, что Леда прикусила язык – до крови, судя по соленому привкусу во рту. Леда не успела и рта раскрыть – ни чтобы выплюнуть кровь, ни чтобы задать вопрос, – как Соль схватила ее за руку и быстро потащила к выходу. Леда задела головой низкий потолок на повороте и выронила фонарь. Оглянувшись, она увидела, как освободившиеся тусклые нити сметает что-то темное. Через мгновение они выпрыгнули в грот – глотку пещеры, в которой уместилась бы зала фамильного особняка, – и Соль утащила Леду в сторону.

Как раз вовремя: следом из тьмы показалось сплетение хвостов, и когтей, и крыльев. Леда узнала розовато-бирюзовую побежалость и дернулась навстречу.

– Буян! – закричала она, и на этот раз он услышал ее. Желто-рыжий глаз засиял где-то среди чешуи, и Леда увидела черный зрачок, пришпиливший ее к месту.

Волны с грохотом бились о камни. Вода прибывала. Туман почти исчез, разогнанный бурей, которая заполнила небо серыми, лиловыми, черными мазками.

Как Буян услышал Леду, если она не слышала сама себя?

– Что это было? – раздалось прямо под ухом.

Леда обернулась и увидела распахнутые глаза Соль – голубые, потускневшие в тон погоде.

– Это Буян! – ответила Леда и пригнулась – Буян снова взревел, и теперь она поняла, что от боли.

То, с чем он сцепился – видимо, то самое чудовище, о котором пытался сказать Тиль, – оказалось белым. Белым, чешуйчатым и крылатым, но поменьше Буяна, и это было одновременно преимуществом и недостатком в бою. Леда выхватила из кармана ножницы, стащила с воротника брошь. У нее было двое ножниц, и она могла… что?