Туманы и чудовища

Предчувствие бури вдруг взревело и успокоилось. Перед бурей всегда наступало затишье.

Туман сгустился.

Леда неслась по дорожке – вниз, вниз, вниз – и практически чувствовала, как туман забирается ей за шиворот, цепляется за сапоги и остается в волосах – переждать солнце и вылиться снова.

Леда прихватила с собой старый фонарь, нить которого ей удалось починить: он сиял тусклым, тревожным розоватым светом. Его, конечно, было недостаточно, чтобы победить туман. Но его вполне могло бы хватить для пещер.

Тиль пытался объясниться, но получалось из рук вон плохо.

– Там… чудовище! – выдыхал он в такт бегу. – И я не знаю… не знаю, что с ним делать! Я пытался…

Тиль больше не называл Буяна чудовищем, потому что теперь у него было имя.

– Чудовище?

– На берегу! У пещер… я хотел… я кое-что для тебя нашел!

Буян убедил ее остаться, но ей не стоило этого делать. В голове билось Лилино: «У Тиля для тебя сюрприз», и Леда задумывалась о том, как много он понимал из того, чем перебрасывалась она с Буяном на маяке. Говорили ли они о Порезе? О шахтах? О Сольварай Жадар, которая всегда уходила от ответа, когда Леда спрашивала ее о пещерах?

Улицы Инезаводи были пусты, и Леда вспомнила: вечернее Плетение. Большинство теперь там, в храме на холме, и Тиль прибежал бы к ней в любом случае. Она ведь стала кем-то вроде местного эксперта по чудовищам.

– Но это потом, я… оно там, внизу! Я пытался поговорить с ним на хьясу, но оно… ускользнуло… обратно.

Леда не помнила толком, как они скатились вниз, к морю, но в какой-то момент ей пришлось взять Тиля за руку. Нужно было оставить его дома. Нужно было отправить его в храм. Нужно было расспросить его на месте, а не мчаться сломя голову, но Леда услышала «чудовище» и…

В тумане казалось, что пещеры – это ощеренные пасти гигантских чудовищ. Может, те, кто складывал о них легенды, были правы и чудовища повсюду. Повсюду, если прищуриться и чуть склонить голову. Леда остановилась и приподняла фонарь, который не разгонял туман, а только подсвечивал его изнутри. Здесь плотная завеса начала рассеиваться, Леда всмотрелась вперед и…

Рев раскатился над волнами, эхом отдался от глоток пещер.

Леда знала этот рев. Буян.

В нее врезались с такой силой, что Леда покачнулась, но устояла. Ее колени обвило что-то сильное, она опустила взгляд и подняла повыше фонарь, готовая в любой момент схватить ножницы и…

Ее обнимал Тиль. Когда он высвободил руку? Почему она этого не заметила? Леде ужасно хотелось на него накричать. Вместо этого она провела рукой по его потемневшим волосам.

– Тиль? – Она попыталась произнести это мягко, но голос дрожал. Затишье перед бурей кончилось: небо потемнело, задул порывистый ветер, а зарево молний приближалось все быстрее и быстрее.

Тиль поднял голову – лицо его было грязным, на скуле высыхала зеленая полоска водорослей – и выпалил:

– У меня для тебя сюрприз!

Он расцепил руки и вытянул их вперед. Леда только теперь заметила, что в левой он что-то сжимает. Она присела на корточки, распугав юбкой туман, и охнула.

Тиль держал в руке ее ножницы.

Те самые, которые у нее отобрали, – никаких сомнений. Леда запомнила эти оплавленные линии на всю оставшуюся жизнь. Она знала, как ложатся эти ножницы в руку, и когда они заедают, и почему их не стоит оставлять надолго закрытыми. Рыжина ржавчины не коснулась их – только зелень водорослей и песчинки.

Тиль протягивал Леде настоящие Цеховые ножницы. И для нее они были абсолютно бесполезны: от лезвий остались только тонкие опаленные края, которые больше не смыкались и могли помочь разве что в поиске нитей. Но Тиль этого не знал. И Тиль, копающийся в ворохе бесполезных железяк, нашел ее ножницы.

– Откуда ты…

– Прямо на пляже! То есть вон там, меж скал: они крепко застряли в камне, и Буяна не было, а я хотел устроить тебе сюрприз…

В тумане снова прогремел рев, но теперь высокий и резкий. Не похоже на Буяна. Забились крылья-паруса: раз, два… три, четыре…

Что Леда могла сделать? У нее были ножницы, брошь и мундир Когтя тоже, но…

Она поднялась и шагнула вперед. Тиль, дрожа, схватил ее за подол, запустил руку за пазуху и вытянул оттуда клочок бумаги. Клочок бумаги, о котором озаботились, защитили от воды воском. «Учись, Ваари», – подумала Леда и дотронулась до записки. Та не исчезла. Впрочем, Леда могла бы понять, что ей все это не снится, по туману. Туман не снился ей никогда. Леда развернула бумагу, чувствуя, как просачивается сквозь ткань перчаток соленая вода.

«Возвращаю тебе твои вещи. Надеюсь, ты все исправишь. М. Б.»

Леде не нужны были инициалы: она отлично знала почерк этого человека. Она работала с его схемами, его научными очерками, его записками с требованием разнообразить завтраки. Мастер Бражник выставил ее за двери Цеха, а потом прислал ей ножницы. И мундир! Вот что было в ящике, который трясся вместе с Ледой по ухабам местных дорог. Должно быть, ножницы выпали, когда Леда пыталась отвлечь чудовище – точнее, Буяна. И теперь…