Цицерон. Поцелуй Фортуны

– Квириты, только благодаря вашему признанию и высокой милости я, один из вас с происхождением без знатных предков, стал вашим консулом. Вы оказали мне огромную честь, и я взял эту укреплённую и всякого рода окопами защищенную твердыню заевшейся знати с тем, чтобы на моём примере отныне она стала доступной заслугам каждого из вас. Я не устану об этом заявлять, что провозглашаю себя защитником прав народа Рима! Но если вы меня спросите, кто для меня ближе – аристократы или демократы, – скажу, что я люблю Римскую республику. И если стал консулом не благодаря расположению властвующих, не благодаря покровительству кучки богачей, а благодаря доброму обо мне суждению римского народа – я демократ.

Гром восторженных воплей послышался в ответ. Рим услышал и увидел своего героя, пожелавшего добра римскому народу! Один из новых консулов обещает великие блага – мир между гражданами, свободу и демократию! Рим поддерживает Марка Цицерона! А кто благодаря коварному притворству называет себя демократом, речами и делами рушит устои не только могущества Рима, но и благосостояния народа, есть губители республики.

Марк успевал наблюдать за настроением людей. Они пока сами не знают, чего хотят, но ждут, когда им кто-то укажет на это. Им нужен лидер, кто направит их и поведёт за собой. Для Марка толпа тоже опасна, но сегодня она за народного консула. Люди слушают его, и он говорит им что задумал:

– Верьте мне, квириты, консул Марк Туллий Цицерон – демократ на деле, а не на словах, и я докажу это уже сейчас.

Он показал рукой на трибуна Сервилия Рулла, с насмешкой наблюдавшего за происходящим. Заметив жест Цицерона, он невольно втянул голову в плечи, отчего, показалось, что стал меньше ростом.

– Клянусь вам, квириты, – продолжал Цицерон, – что вначале я обрадовался, узнав, что трибун Рулл подготовил закон о земле. Подумал, вот человек, радеющий за народ, способный дать землю каждому безземельному гражданину. Поверьте, я с искренним намерением собрался поддержать законопроект, принять под свою защиту. Но когда приступил к чтению, с ужасом убедился, что под видом народного закона вам преподносится нечто страшное.

Форум затих. Люди приготовились услышать это «нечто». Плебеи, заранее наслышанные о законе Рулла, готовились возмутиться, поскольку теряли надежду на бесплатный надел земли. Овладев вниманием толпы, консул обрушился на трибуна:

– Начнем с того, что децемвиры, которых наберут в свою команду Рулл и его «подельники», будут разъезжать по всем провинциям, записывая в реестры земли, давно принадлежащие вам, квириты! Эти земли давно завоеваны героическими подвигами ваших отцов и дедов, а их хотят продать за бесценок, то есть отдать кучке богачей из когорты подлецов. Только представьте, каким бременем лягут все переезды децемвиров по провинциям на тамошнее население, какой ужас они нагонят на граждан, лояльных к Риму.

В своей речи Цицерон в ярких красках показал, в какой неиссякаемый источник наживы для децемвиров обратятся их действия при составлении «земельного реестра». Кто заполучает право признавать государственной собственностью всё, что угодно? Децемвиры! От них начнутся чудовищные злоупотребления, произвол, взятки, позорнейшая торговля правами государств и имуществом людей. Голос Марка звучал громко, убедительно:

– Результатом будет полный развал и разруха в провинциях и взрыв ненависти к Риму. А имя «римлянин» вызовет злобу у наших союзников и, что ещё хуже, эти провинции, города, царства и страны окажутся обобранными нашими доблестными децемвирами с их неограниченной властью и ненасытной жадностью. Не так ли, Сервилий Рулл?

Рулл попытался возразить, но Цицерон, пользуясь правом консула, махнул рукой, не давая ответить, и продолжал задавать вопросы, словно в судебном процессе:

– Ответь, Сервилий Рулл, какие наделы ты собираешься купить, по каким ценам и кому отдать? Ведь земли повсюду разные: есть плодородный юг, есть суровый север, есть болота, есть каменистые равнины, а есть прекрасный чернозем. Кто определит всё это?

Лицо трибуна побледнело. Он занервничал, пожал плечами, но вяло выдавил:

– Этого пока никто не знает. Но я уверен, что мы купим только те земли, которые согласятся продать собственники.

– А кто определит законность сделки?

– По закону, только я могу определить, – совсем уже растерянно ответил Рулл.

– Замечательно! – воскликнул Цицерон, радуясь, что поймал трибуна на наживку. – А если ты не найдешь собственников земли, желающих продать её по твоим ценам, что будет с деньгами, которые ты со своими децемвирами возьмёшь из казны? Я предполагаю, что деньги надолго задержатся у децемвиров, чтобы остаться у них навсегда. И ты тоже не будешь в убытке.

Цицерон обратился к трибунам, окружавшим Рулла: