Цицерон. Поцелуй Фортуны

К суду, на котором председательствовал новый претор, привлекался Гай Лициний, из плебеев, влиятельный в Риме человек, которого поддерживал консул Марк Красс. Обвиняемый был настолько уверен в оправдательном приговоре, что после определённой судебной процедуры, не дождавшись решения присяжных, поспешил домой. Как уже оправданный остриг голову, надел праздничную одежду и отдал распоряжение готовить праздничное застолье. Каково же оказалось его изумление, когда он в венке и со счастливой улыбкой встретил на пороге дома Красса, от которого услышал: «Осуждён единогласно!» Рассказывали, что от огорчения Лициний немедленно испустил дух.

Этот случай принёс Цицерону небывалую славу честного претора. При нём гражданам Рима казалось, что судебные дела решаются справедливейшим образом.

Он отличился и в предпоследний день преторского срока. В полдень Цицерону принесли донос на действующего трибуна Кассия Манилия, обвинявшегося в хищении казённых средств. Дело сложное, требовало времени для расследования. Затем оно должно по всей форме рассматриваться на суде с вынесением обвинительного или оправдательного вердикта – высказывания присяжных заседателей. В подобных случаях первое заседание комиссии назначалось через десять дней после поступления доноса. Установленный ход процесса устраивал Манилия, он был уверен в том, что претор так и поступит. Претор действительно мог отложить начало рассмотрения доноса, но Цицерон поступил иначе – назначил судебное заседание… на следующий день. Манилий пришёл в негодование, а Цицерон ответил:

– Ко мне обратился гражданин с доносом на другого гражданина по имени Манилий. Что обязан сделать претор? – Прежде всего разобраться, чтобы осудить виновного, а невиновного оправдать. Если я этого не сделаю сейчас, из этого следует, что я отказываюсь помочь тому же Манилию установить истину и перекладываю свою ответственность на нового претора.

Не сомневаясь в наказании по доносу, Манилий принимает меры – призывает сторонников на протестные действия. Последовали беспорядки на улицах, что помешало Цицерону провести заседание суда. Но это уже была не его вина.

Марку Цицерону на преторской должности пришлось «отрабатывать» поддержку Гнея Помпея. Он защищал его друзей и приверженцев, среди которых оказался старый наместник Трансальпийской Галлии проконсул Марк Фонтей, обвинённый в вымогательстве. Поскольку прежний претор специально назначил в судебные заседатели сенаторов, а Фонтей происходил из всаднического сословия, приговор ожидался «суровый, но справедливый» – огромный штраф, изгнание из Рима с конфискацией имущества. Цицерон взялся защищать Фонтея, понимая, что нарушил собственные принципы, прикрывая преступника от справедливого наказания. Недавно в подобном деле Цицерон обвинял Верреса и добился наказания. По просьбе Помпея в другой раз пришлось тоже поступиться принципами, когда уберёг от судебного преследования проквестора Оппия, обвинённого в подготовке государственного мятежа.

В последующие годы благодаря усилиям Цицерона и других сторонников Помпея суды в значительной мере перешли в руки всадничества. Влияние сенаторов в этих органах власти заметно ослабло. Тем временем усилиями новых консулов Помпея и Красса сулланская конституция прекратила существование, укрепив позиции демократов, сторонников сохранения республики. Это было достигнуто с помощью двух реформ, проведённых по инициативе Помпея, преобразования судов и восстановления народного трибуната. Способствуя изменениям в судебной системе, Цицерон возражал против усиления влияния трибуната на решения судей, что противоречило политике популяров во главе с Помпеем. Но открыто выражать свою позицию не решался, так как уже были выборы на высшую в республике должность – консула. Марку Цицерону исполнилось сорок лет – возраст зрелости и реализации самых честолюбивых замыслов…

Вопреки совести

В обязанности претора входило посещение Сената, где он становился свидетелем непреодолимых разногласий и ожесточённых ораторских сражений по поводу того или иного законопроекта. По одному из них Цицерону пришлось лично выступить вопреки собственным убеждениям…

Войны Рима в Италии с бывшими союзниками и гражданские междоусобицы настолько ослабили республику, что понтийский царь Митридат VI Евпатор смог значительно расширить владения за счёт приморских территорий Колхиды и Северного Кавказа с Тавридой (Крым). В сфере интересов Митридата и его союзника, царя Армении Тиграна II, оказались римские провинции Греция, Македония, Азия и Киликия, а также зависимые от Рима земли – Вифиния, Каппадокия и Пафлагония, население которых не отказывалось начать борьбу против римлян.