Целительница Цзюнь

– А вы чему радуетесь? Мы полностью окружены и стоим прямо перед ними! Что, если они решат утащить нас за собой в могилу? – снова выкрикнул Чжу Цзань, пнув стражника, который опустил арбалет.

А ведь он прав.

Стражники снова собрались и направили свои арбалеты на близстоящих солдат.

– Они готовы на все. Давайте просто сделаем все, что от нас зависит! – воскликнул управляющий Гао, держа в руке меч. Мужчину словно захлестнула волна воодушевления. – Семья Фан присмотрит за членами наших семей и нашими потомками. Если наши дети захотят учиться, смогут пойти в денежную лавку. Если захотят стать учеными, их отправят в школу. Их полностью обеспечат едой и одеждой, проведут для них свадебные и траурные церемонии. О чем еще можно тревожиться? Через один бой мы уже прошли. Ну что, кто-то еще боится?

Стражников переполнила гордость.

– Это кто еще кого боится! – хором прокричали они.

– Я боюсь! – выпалил Чжу Цзань. – Тогда защищайте и не впутывайте в это меня!

Управляющий Гао молча закатил глаза. Прежде чем крики утихли, войска станового пристава запустили град стрел в противников. Так же, как ранее делал Чжу Цзань.

Началась настоящая неразбериха.

– Бросайте оружие, и останетесь живы!

– Бросайте оружие, и останетесь живы!

Стрелы, бесконечные крики, вопли и беспорядки.

Больше семья Фан не была ягненком, загнанным в охотничьи сети. Теперь они играли роль самого палача.

Видимо, это и называют капризами судьбы. Никогда не знаешь, что случится дальше.

Фан Чэнъюй сидел в повозке и наблюдал за сражающимися в кровавой бойне, словно за асурами[29] в царстве мертвых.

Глава 56 Сделал дело, взмахнул рукавами и ушел

Свежая кровь и крики ужаса превратили легкую летнюю атмосферу в суровую и мрачную осеннюю пору.

Но леденящие душу убийства продлились недолго.

Внезапно появившаяся армия станового пристава, которая заняла доминирующие позиции, с помощью всего лишь нескольких потоков стрел погрузила противника в настоящий хаос.

Когда самые упорные, рвавшиеся вперед солдаты пали, большая часть вражеского войска решила не сопротивляться и сложила оружие.

Ожесточенного нападения на семью Фан так и не произошло, и стражники вздохнули не только с облегчением, но и с легким разочарованием.

– Я думал, они окажутся более свирепыми, чем те разбойники, а вышло наоборот, – хмыкнул управляющий Гао. – Они даже не попытались вступить в бой.

– Нет, они не то чтобы не свирепы, – возразила Цзюлин. – Да и разбойников я бы такими не назвала.

Так свирепы или нет?!

Управляющий Гао и Чжу Цзань уставились на нее.

– Горные разбойники столкнулись с нами, с самыми обычными людьми. Нас с ними ничего не связывало, поэтому они действовали без колебаний. А когда человек ничего не боится, он совершает дерзкие поступки, – объяснила Цзюнь Цзюлин, указав на окруженных и обезоруженных солдат. – Но когда ты лицом к лицу с правительственными войсками, все обстоит немного иначе. Чиновник, дождавшись удобного случая, может просто раздавить тебя и впутать в это твою семью. Поэтому каждый в такой ситуации взвешивает все «за» и «против».

Она была права. На этот раз окруженные солдаты столкнулись не с ничтожными разбойниками или простыми людьми, а с правительственными войсками – такими же, как они. Здесь не получится просто убить, оставить трупы в дикой пустоши и надеяться, что никто не станет проводить расследование.

Это то же самое, что бросить вызов самому императору, и они нашли бы тысячу или даже десять тысяч способов заставить всех ответить за содеянное.

Люди всегда испытывают страх, если им есть что терять.

Солдаты сложили оружие и сдались, однако теперь их обвиняли в совершении военного преступления. В худшем случае их могли лишить жизни, но на этом все. Они выполняли приказ, их семьи не были в этом замешаны, поэтому не имело никакого смысла жертвовать своими жизнями.

Управляющий Гао и остальные кивнули, а Чжу Цзань усмехнулся.

– Чиновник может просто раздавить их, – передразнил он Цзюлин. – Они кажутся всемогущими лишь тогда, когда угнетают других. Но как только чиновник сталкивается с проблемой, он тут же делает ноги. Правила им и вовсе неведомы. А храброй можно счесть и собаку на привязи.

– Не соглашусь, – возразила Цзюлин, глядя на Чжу Цзаня. – Делая что-либо, необходимо строго следовать правилам и законам. А бесчинствующую собаку можно назвать дерзкой, но ни в коем случае не храброй.

Чжу Цзань пришел в ярость.

– Что за нелепицу ты несешь? – возмутился он.

Этот юнец всю дорогу отпускал шуточки и молол всякую чепуху, но сейчас он впервые всерьез разозлился.

Чжу Цзань действительно пришел в ярость: лицо его стало мрачным, и он враждебно насупил брови. Даже стражников, которые только что пережили жестокую резню и до сих пор были перепачканы кровью, пробил озноб.

Он ведь не начнет сейчас никого избивать?..

Управляющему Гао не очень хотелось строить догадки о прошлом Чжу Цзаня, но он ни капли не сомневался, что тот очень свиреп.