Целительница Цзюнь

Он не знал почему, но по какой-то причине последние несколько дней Цзюлин пребывала в дурном настроении и постоянно отрешенно глядела в календарь. Когда Фан Чэнъюй, вытянув шею, заглянул в него, то увидел, что в календаре отмечено двадцать восьмое число.

Двадцать восьмое июня. Что в этой дате такого необычного?

В те дни он занимался делами денежной лавки, а также изучал все, что касалось Цзюлин.

Прежде Фан Чэнъюй знать о ней ничего не желал и уж тем более не интересовался ее прошлым. Но теперь ему хотелось узнать ее получше.

Двадцать восьмое июня не было днем рождения ее тети, дяди или ее самой. Даже ее дед и прадед не имели к этому дню никакого отношения.

Либо этот день связан с каким-то личным событием, грустным или счастливым, либо с чем-то незабываемым, например, со встречей с каким-нибудь особенным человеком.

Внезапно Фан Чэнъюю захотелось навести справки о Нин Юньчжао, но решил, что вспоминать о нем не самая приятная затея.

Он склонил голову и начал перебирать пальцами.

– Цзюлин! – внезапно воскликнул он.

– Да? – развернулась к нему она.

Ей очень нравилось это имя. Каждый раз, когда ее звали, она тут же откликалась. Создавалось впечатление, будто девушка всегда носила именно это имя.

Чем больше Чэнъюй проводил с ней времени, тем больше о ней узнавал, а потому и понимал ее куда лучше.

– Я тут изучил расчетные книги. Последние месяцы в столице какая-то особенно большая текучка, – продолжил Фан Чэнъюй.

– В следующем году пройдет важный экзамен. Учащиеся со всех уголков страны съезжаются в столицу. Чтобы покрыть расходы, студенты начали разменивать купюры, которые привезли с собой, – сказала Цзюлин.

Фан Чэнъюй кивнул.

– Я обнаружил, что благодаря изучению этих книг у меня получается отслеживать множество локальных изменений, – заявил он. – Это так интересно.

Через денежные и торговые лавки в разных частях страны проходили не только деньги, но и многочисленные новости.

Именно поэтому людей Цзиньи-вэй внедряли везде, где только могли.

Причина, по которой Цзюлин решила остаться в семье Фан и сесть с ней в одну лодку, заключалась не в деньгах, а в том, что Дэшэнчан вовсе не уступал Цзиньи-вэй в вездесущности.

Цзюнь Цзюлин улыбнулась.

– Серьезно? Я не разбираюсь в расчетных книгах, поэтому не смогла бы заметить ничего такого, – призналась она.

– Тебе и не нужно разбираться, предоставь это мне. Если тебе что-то понадобится, просто спроси, – улыбнулся Фан Чэнъюй.

– Хорошо, – кивнула Цзюлин. – Тогда не буду себя утруждать.

Чэнъюй кивнул.

– Интересно, какая она, столица? – Слегка замечтавшись, он сменил тему. – Хотелось бы увидеть ее собственными глазами.

Сказав это, юноша снова улыбнулся.

– Не слишком ли я жадный? Только научился ходить, а уже хочу бегать.

Усмехнувшись, Цзюнь Цзюлин покачала головой.

– В чем жадность? В желании ходить, куда захочется? – спросила она.

А столица… Скоро я и сама туда отправлюсь.

Двадцать восьмое июня.

Ее настоящий день рождения и день, когда они с Лу Юньци связали себя узами брака.

Люди Цзиньи-вэй сообщили, что свадьба Лу Юньци и принцессы Цзюли состоится в июне. Хотя конкретной даты они не назвали, Цзюлин полагала, что, возможно, это произойдет именно двадцать восьмого числа.

Как же омерзительно.

Этот день выдастся очень тяжелым для сестры.

Все ради того, чтобы напомнить Цзюли о моей смерти? Это предупреждение? Или угроза?

Все это было омерзительно не только потому, что они сестры. Событие само по себе вызывало отвращение, независимо от дня.

Цзюнь Цзюлин потупила взгляд.

Надеюсь, что сестра ничего не знает.

Вот почему Цзюлин собиралась отправиться во дворец и отомстить. Было бы хорошо, если бы у нее получилось. Но если она потерпит поражение, то, по крайней мере, не впутает в происходящее Цзюли и Цзюжуна.

Подумав об этом, Цзюлин горько усмехнулась. Она просто принимала желаемое за действительное.

Неважно, что они делали и как много знали, их всегда во всем обвиняли, от них постоянно хотели избавиться.

Подобная жизнь – сплошное страдание.

Иногда Цзюлин хотелось, чтобы сестра и остальные узнали правду, все-таки речь шла о непримиримой вражде. Но в то же время она не хотела, чтобы им стало хоть что-то известно.

Возможно, так им живется проще.

Цзюли совсем не походила на свою сестру. Ее воспитывали во внутренних покоях дворца, она утопала в роскоши и была очень робкой. Если Цзюлин забиралась на дерево, Цзюли ругалась так, что от ее криков содрогалась земля. Если Цзюлин съедала маленькую конфетку, в глазах сестры она умирала.

В детстве Цзюли превосходила в занудстве любую старуху.

Юная госпожа Цзюнь поджала губы и улыбнулась.