Целительница Цзюнь

Когда в жизни случается много событий, больше всего порой устают не те, кого эти события коснулись, а те, кто наблюдал со стороны и переживал.

Фан Чэнъюй кивнул.

– Есть не хочешь? На кухне уже все готово. Я доложил бабушке и маме, что сегодня вечером ужинать будем по отдельности, чтобы все смогли отдохнуть.

Теперь кивнула Цзюлин.

– Секундочку, я приведу себя в порядок и приду к столу, – произнесла она.

Фан Чэнъюй подозвал Май Дун. Та незамедлительно подбежала, чтобы проводить Цзюнь Цзюлин до ванной. Когда Цзюлин причесалась, умылась и переоделась, в комнате уже зажгли свет и накрыли стол.

– Сейчас очень жарко, и ты много дней провела в дороге, поэтому я выбрал более легкие блюда. Уж не знаю, придутся ли они тебе по вкусу, – сказал Фан Чэнъюй, наполняя ее тарелку с помощью палочек для еды.

Все время, что они провели вместе, Фан Чэнъюй принимал лекарства, поэтому много разнообразной пищи было под запретом. Так что он не успел понять, какие именно блюда ей нравятся.

Цзюнь Цзюлин присела.

– Я не привередлива, – улыбнулась она. – Есть все, чего только душа пожелает, и пробовать жизнь на вкус очень увлекательно.

Фан Чэнъюй улыбнулся и кивнул. Май Дун и Бай Шао подали им разные блюда, склонили головы и удалились.

Вдвоем они тихо отужинали. Дождь не прекращался, и все, что им оставалось, – медленно расхаживать по комнате, слушая его шум.

– Дома есть тренировочная площадка. Теперь тебе придется каждый день там заниматься, как это делает бабушка, – заявила Цзюлин. – Может, болезнь и отступила, но твой организм все равно сильно пострадал.

– Я знаю, – ответил Чэнъюй, сжимая пальцы. – Сегодня после пробуждения я пробежал немало кругов и даже побил тот деревянный столб.

Сказав об этом, он протянул Цзюлин свой кулак.

– Взгляни, он до сих пор красный!

Цзюнь Цзюлин рассмеялась.

«Сестра, смотри, я сегодня написал три больших иероглифа, у меня все руки красные!»

На секунду Цзюлин показалось, будто перед ней снова стоит хныкающий Цзюжун с вытянутыми руками.

Она грустно улыбнулась, но тотчас же повеселела.

Так или иначе, у нее еще будет возможность встретиться с Цзюжуном.

Бай Шао и Май Дун вошли в комнату.

– Молодой господин, молодая госпожа, горячая вода готова, постель тоже, – поклонившись, доложили они.

Цзюнь Цзюлин с Фан Чэнъюем и не заметили, как пришла пора ложиться спать, но… как теперь им следовало это делать?

В прошлом они спали вместе из-за болезни Чэнъюя, а в Жунане – для собственной же безопасности. Теперь у них не было причин это делать. Так стоило ли продолжать?

Все-таки они не были настоящими супругами.

Фан Чэнъюй потупил взгляд и начал перебирать пальцы.

– Есть еще кое-что, о чем я тебе не рассказывал.

– Давай поговорим в кровати, – предложила Цзюлин.

Услышав ее слова, Май Дун и Бай Шао, как и обычно, закрыли двери и ушли.

Цзюнь Цзюлин никогда не видела необходимости в чьем-то ночном дежурстве.

– Хотел тебе сказать, что это я убил начальника Ли, – войдя во внутренние покои, тихо признался Фан Чэнъюй.

Цзюнь Цзюлин взглянула на него.

– Естественно, я сделал это не потому, что из-за переполнявшей меня ненависти потерял контроль, – серьезно добавил он. – Просто Ли Чанхун хотел выдать секрет нашей семьи, а эту тайну, похоже, никому нельзя знать.

Секрет…

Так вот из-за чего убили начальника Ли. Это имеет смысл.

– Давай присядем, – сказала Цзюлин и направилась к кану.

На кане лежали подушки и светлые бамбуковые циновки.

Она расположилась на нем, немного подвинулась и жестом пригласила Фан Чэнъюя сесть рядом.

Он не стал мешкать.

– Вот как все было на самом деле… – усевшись и скрестив ноги, начал он.

Выслушав его рассказ, Цзюнь Цзюлин кивнула.

– Ты прав, у вашей семьи, должно быть, и правда есть какой-то секрет, – произнесла она. – И этот секрет явно связан со способностью задействовать войска провинций Шаньси и Хэнань. Разумеется, такую тайну нельзя предавать огласке. Раз уж ты ничего не знаешь, думаю, твоя мама тоже.

– Дядюшка Лэй говорил о том, что моего отца убили правительственные войска. Возможно, именно поэтому бабушка заявила, что это невозможно, – задумчиво произнес Чэнъюй.

Цзюлин снова кивнула, но промолчала.

Какое-то время они оба безмолвствовали.

– Как бы то ни было, раз бабушка ничего не говорит, значит, на то есть причина. Мы должны верить ей, – первой нарушила тишину Цзюлин.

Фан Чэнъюй согласился с ней.

– Верно, поэтому я и не задавал лишних вопросов, – улыбнулся он и, слегка сменив позу, уперся рукой в подбородок. – Слушай, а это объясняет многие вещи, которые я находил странными в детстве.

– Например? – спросила Цзюлин.