Царь-Север

– Заполярный город стоит на золоте – всю таблицу Менделеева можно в недрах сыскать. А как живут в Норильске? И как живут в Кувейте? Почему там народ процветает? Ведь не только потому, что нефть имеет, а потому, что люди, эксплуатирующие природные недра, честно платят за это огромные деньги в казну. А мы? «Мы в котлах лишь воду варим», так ненцы говорят о бедняках. Вот так и мы…

Под занавес митинга на трибуну забрался какой-то поэт, стал трясти заиндевелой бородой.

Стоишь ты на золоте, Город,
На северной крепкой скале…
Как странно тут слышать про голод –
За ярким фасадом во мгле.
Твои старики и старухи,
Что юность угробили тут,
Грустят на задворках разрухи –
Подачку сиротскую ждут.
Толпятся с побитым величьем,
И слышится голос глухой
О том, что на Севере нынче
Хозяин уж больно лихой.
Пришел он сюда точно варвар,
И скоро уж нечем дышать…
Все стало в России товаром –
И совесть, и честь, и душа!
Слезу вынимающий ветер
Полощет обрывки речей –
О страшных богатствах на свете,
О племени страшных рвачей.
Стоишь ты на золоте, Город,
И правит здесь бал сатана!
Давно за моря и за горы
Твоя разлетелась казна!
Богатства у нас – что в Кувейте
И жить бы нам средь красоты,
А прожили мы – как в кювете
Живут среди хлама цветы.
Ты пляшешь на золоте, Город!
Ты молод, и весел, и пьян!
А старые слезы и голод?
А серый дырявый кафтан?
Неужто в тебе не осталось
Совсем ничего от стыда?
Неужто свинцовая старость
Тебя не согнет никогда?..

К микрофону снова рванулся Дегтяревский, будто что-то вспомнив.

– Вот, кстати, насчет нефти… – Он расстегнул дублёнку возле горла, разгорячился. – Я недавно был в Москве, так там… Там в результате одной хорошей мистификации, которая называется банкротство, мы потеряли Самотлор. Эту нефтяную жемчужину мы продали иностранцам фантастически дешево. Всего лишь за 570 миллионов долларов. Самотлор! Тот самый Самотлор, который в советское время нефти давал больше, чем Кувейт и Ирак вместе взятые!..

Народное море, а точнее, озеро и даже озерко, зашумело, заплескалось у подножья тёмной сцены, похожей на плоскую, гладко отшлифованную скалу. Мрачнолицые работяги, находящиеся в первых рядах, стали непечатно выражаться.

Обрывая сам себя, Дегтяревский махнул рукой.

– Ну, ладно, это я к слову вспомнил про нашу нефть… – Он повернулся к бородачу. – Пусть поэт продолжит. У него, я знаю, стихотворение о современном боярине…

И поэт опять встряхнул заиндевелою метелкой бороды.