Царь-Север

– А вот так. «Канада» – это «деревня» в переводе с ирокезского. Было древнее племя такое – ирокезы. Вот они-то и назвали Канаду Канадой, то есть деревней.

– Ну и как они в своей деревне? – продолжали интересоваться мужики. – Не обижаются на наш городской дымок?

– В смысле вредных выбросов? – уточнил Мастаков. – Обижа-а-ются. Ещё как обижаются. Травим мы их здорово!

– А нам так ничего. Принюхались.

– Своё, оно не пахнет.

Мужики посмеялись.

* * *

В Норильске у них родился третий сын. Снежана была в заботе. А старшие – бесенята! – не слушались. Да еще нахватались где-то нехороших слов; жена пожаловалась.

После очередного полёта отец показал мальчишкам маленький флажок с изображением кленового листа.

– Это канадский флаг, – стал воспитывать. – Позавчера был я в Канаде, в городе Колборно. Залетал чайку попить. И рассказали мне канадцы такую историю, мужики. Был у них ворон, на английском языке так матюгался – уши вяли у детей, у женщин. И у слонов.

Ребятишки прыснули.

– Мужики, я вам серьезно говорю. Ругался ворон, как собака!.. То есть, как сапожник. Полиция поймала ворона и выяснила: хулиган сбежал из семьи, где хозяин выучил его ругаться. Что делать? Хулигана ощипали, чтоб не улетел, и на всю жизнь законопатили в тюрьму… – Отец посмотрел на сыновей. – Мужики! Я это к чему рассказываю? Мамка говорит, ругаетесь? Нехорошие какие-то слова подобрали в подворотне?

«Мужики» притихли.

– Мы больше не будем, – сказал один.

– А нас не ощипают? – спросил второй.

– Как сказать… Вот задницу маленько ремешком пощипать бы вам не помешало! – Он в охапку сгреб парнишек, прижал к себе. – Ладно! Отгадайте загадку. Гришка, Мишка, Пощипай ехали на лодке. Гришка, Мишка утонул, кто остался в лодке?

– Пощипай!

– Это я запросто!

И начиналась возня. Борьба. Смех и плаксивое завывание. Потом опять мирно сидели рядком, говорили ладком.

– Папка, расскажи, кого ты видел с самолета?

– Альбатроса.

– Матроса?

– Есть такая птица – альбатрос. – Отец ладони так сложил, чтобы получилось подобие птицы. – Вот угадайте, мужики, сколько времени альбатрос может парить над океаном, не взмахивая крыльями?

– Цельный час?

– Не угадали.

– Пять часов? Ну, сколько?

– Целую неделю!

– Брешешь!

– Что значит, «брешешь»? Брешет собака на цепи. А у меня на шее крестик на цепочке. Вот, могу побожиться. Истинная правда. Альбатрос шесть суток может держаться в воздухе и ни разу не взмахнет крылом.

– Ого! А еще кого ты видел?

– Ледокол. Атомный.

– А он большой?

– Огромный.

– Он сильный?

– Он самый мощный в мире. Называется «Сибирь». Ломает лед толщиною в четыре метра! – Отец развел руками: – Почти в два раза больше этой комнаты.

– А что еще?

– Цветок воздушный видел.

– Цветы разве летают?

Снежана подошла, сказала строго:

– Живо к столу, только сначала руки мойте.

Хорошо было в доме, в семье Мастакова. Светло, приветливо. Снежана, тихая чалдонка, оказалась прекрасной хозяйкой, располагала к домашнему уюту, неторопливой беседе. Раньше говорили про таких – хранительница очага.

Сыновья от отца узнали о французских братьях Монгольфье. Взялись делать из бумаги и шелка воздушный двухметровый шар, чтобы потом – уже под приглядом и руководством батьки – наполнить шар горячим воздухом и в небо выпустить. Такие шары, только больших размеров, называются монгольфьерами. Один из них – цветной, оборудованный специальной горелкой, – Абросим Алексеевич в бинокль рассмотрел над океаном.

– Видать, буржуй какой-то решил прогуляться по воздуху, – рассказывал отец. – А может быть, шпион? Может, решил залететь в советские воды, не рискуя быть замеченным? На высоте 60 метров радар не берет самолеты и прочие летательные агрегаты.

Сыновья заявили:

– Мы тоже будем летать! Как шпиёны!

– Лучше летайте как птицы. Как папка летает…

– А как ты летаешь? Пап, расскажи!

* * *

Полет над океаном – о! – это сказка. Особенно – полёт полярной ночью, когда за спиною осталась черная туша материка, мигающего редкой россыпью огней. Когда могучий самолет, размеренно гудя, увлекает тебя в самое сердце Вселенной. В такие минуты – с печалью и веселою тоской! – ощущаешь себя пылинкой, случайно упавшей с ладони Творца и затерявшейся во мгле мирозданья. Летит пылинка-человек, пылит своей неведомой дорогой, полною тревоги и очарования. Летит, пытаясь напрягать умишко, чтобы осознать себя, свою судьбу, а также судьбу Вселенной. Нет, бесполезно. Ни умом, ни душою невозможно постигнуть величие небесного пространства. В особенности – пространство северных широт. Как тут не вспомнить Киплинга: «Власть Божья и людская власть – до пятидесятых широт». А дальше – происходит что-то невообразимое, что не вмещается в простую черепную коробку. Там – за пределами пятидесятых широт – сама по себе живет и цветет заколдованная запредельность, пугающая и одновременно манящая. Там голова начинает звенеть, и все тело точно расслабляется под воздействием сладкого яда. Блажь берет верх над сознанием. Странный сон вершится наяву. Ты глядишь вперед и улыбаешься. Ты теряешь контроль. И ты уже почти не понимаешь: кто ты, что ты и зачем ты здесь? Куда летишь в полночном звездном мирозданье?..