Царь-Север

– С детских лет…

– Как это – с детских?

– Первый раз летал в четыре года. Как с печки навернулся, думал, помру… Мамка парашютов нам не выдавала.

Красноречивый рассказчик – находка в пору непогоды, в пору ожидания. Веселясь, по-детски приоткрывая рот, художник слушал Мастакова и не заметил, когда распогодилось. Ветер за рекою разгребал кучевые облака. Под окнами гостиницы, вспугнувши серенькую птаху, пробежал парнишка, громко шлепая по грязным лужам, где колыхались воздушные волдыри – точно рыбьи пузыри, осыпанные солнечной зернистою икрой…

2

И наконец-то приземлились в Алыкеле. Мастакова должны были встречать, но не встретили, не дождались из-за непогоды. Летчик со своим попутчиком, художником, взяли такси, приехали в Норильск. Вышли в центре города – и обомлели.

Навстречу им шагал… медведь.

Мужики они были неробкие, но всё-таки дрогнули. С непривычки. Художник ногу оттоптал кому-то, ретируясь. А Мастаков чуть дамочку не столкнул с тротуара… Дамочка та вообще их «добила». Мило улыбаясь, сказала:

– Не бойтесь. Он не кусается.

Медведь прокосолапил мимо. Присмотревшись, они рассмеялись. Во-первых, это был медвежонок, а во-вторых, в наморднике, на поводке. (Местный чудак медвежонка прогуливал.)

– Прямо как в сказке!

Норильск так и вошел в сознание Мастакова – как город-сказка. Та самая русская сказка, где в дремучих лесах затерялась избушка на курьих ножках. Город стоял на вечной мерзлоте, будто на курьих ножках – на мощных сваях. Поскрипывал и покачивался под натиском арктической пурги. И здесь, как в старой сказке, был свой царь Кощей, над златом чахнущий, и свой Иван-дурак в дырявом рубище гулял с медведем на поводке…

* * *

Работа в заполярном авиаотряде пришлась по душе Мастакову. Постоянно «с неба сыпалась» новая техника, хочешь – не хочешь, надо шевелить мозгами, осваивать. Сначала в северном небе «пахали старые лошадки» типа Ан-2, вертолёты Ми-4, потом пришли Ми-8, Ли-2, позднее получили Ан-12, Ан-26, это уже были битюги – ломовые поднебесные кони. Самолёты обслуживали многие ледовые базы, находившиеся в Северном Ледовитом океане. В основном это были секретные базы для советских подводных лодок.

Мастакову доверили работать с военными. И стал он барражировать над океаном. Заправившись «под пробку», летал и садился на льдины. Одна из них дрейфовала в районе Канады. Помнится, когда впервые подлетал к полярникам, сердце от радости ёкнуло. Увидел взметнувшийся в небо разноцветный «букет» – полярники шмаляли из ракетниц. Вроде как салютовали. Приятно было, язви, польстило самолюбию. Разобрался потом – устыдился. Все было проще. Мужики при помощи ракетниц гоняли белых медведей, повадившихся пастись на помойке недалеко от столовой. Убегая, зверь оказался почти на глиссаде: Мастакову пришлось развернуться и уйти на лишний круг, ждать, покуда полярники прогонят медведя с ВПП, которую пробили в торосах, прогладили, будто горячим утюгом.

Льдину прозвали «Старухой». Это был айсберг молочнолазоревого цвета. Издалека льдина казалась огромной седой головой. Меловая гряда – наподобие расплетенной косы – проступала под водой (видно только с воздуха).

Начальник полярной станции – Себастьян Васильевич Зимин. Большущий мужик с голубыми детскими глазами навыкате, с отмороженным кончиком носа, который постоянно приходилось прикрывать.

– Ваши медведи мой самолет не угонят в Канаду? – спросил Мастаков, кивая в сторону убежавших зверей.

– Могут, – буднично обронил Зимин, прикрывая нос. – Циркач – тот запросто угонит. Смышлёный. Вот он, легок на помине.

Белый медведь выполз на лед, шумно отряхнулся, веером вздымая брызги, сверкающие на солнце. Косолапо – сильными бросками всех четырех конечностей – закатился на ледяной пригорок. Осмотрелся. Встал на задние лапы. Подойдя к самолету, понюхал пропеллер, потрогал лапой, точно собирался покрутить.

Мастаков, наблюдая из-за укрытия, покусывал «пельмень» нижней губы.

– Сломает! – обратился к начальнику полярной станции.

– Будем стрелять, если что… А вообще-то он умный. Поиграет и бросит.

– Хороша игрушка, Себастьян Васильевич! Вы хоть представляете, сколько она стоит?

Оставив самолет в покое, зверь, не чуя опасности, приблизился к человеческому жилью. Стал шататься кругом построек. Пугал и в умиление ввергал здешнюю публику. В окнах виднелись расплющенные лица взрослых и детей.

Зимин привычно засунул в карман несколько патронов с картечью и взял оружие.

– Если не боитесь, пойдемте, поближе поглазеем на дикого красавца. Можете сгущенкой угостить…

– У меня сгущенки нету, – сказал Мастаков.

– Берите в долг, – великодушно улыбнулся полярник, машинально прикрывая кончик носа.

– Давайте! – Мастаков махнул рукой.

Душа подрагивала, но все-таки Абросим Алексеевич прямо из рук угостил медведя. Мероприятие очень рискованное. Неизвестно, что на уме у зверя, а удар его лапы, даже легкий, будет смертельным.