Царь мышей

- Ну, раз надо - значит надо, - с сожалением протянул Митька. - Но как надумаешь - приходи к нам! Или нет, постой - давай я тебя сниму.

- Откуда снимешь? - не понял Васятка.

- Ну, сфотографирую. Встань вот сюда, и держись свободно, как будто никто тебя и не снимает. - Митька отошел на несколько шагов и щелкнул аппаратом. - Замечательно. Сегодня проявлю, а на днях напечатаю. Так что, Васятка, приходи сюда снова - получишь карточки.

Васятка молча кивнул, хотя знал, что при всем желании сюда уже не вернется, разве что в другом времени.

* * *

Похоже, что любимая присказка Серапионыча - "я с пол-Кислоярском лично знаком" - не была просто красным словцом или художественным преувеличением: едва он покинул поэтическое ристалище в "Овце", как его прямо на улице "перехватила" внешне малоприметная молодая дама. Звали ее Хелена, а по профессии она была историком, специализирующимся на прошлом Кислоярского края, хотя ее исследования уже в те годы порой выходили за рамки обычного (или, если хотите, "дозволенного") краеведения. В отличие от Серапионыча (уточним - Серапионыча "старшего"), Хелена еще не знала, что в не очень далеком будущем ей предстоит провести ряд громких исторических разысканий, нередко в связке с частным детективом Василием Дубовым, и даже более того - сопровождать его в первом путешествии в параллельный мир. Не знала она и того, что величать ее будут не иначе как Госпожа Хелена, а если полностью - баронесса Хелен фон Ачкасофф. 

- Доктор, как хорошо, что я вас встретила! - обрадовалась будущая баронесса. - Если вы не заняты, то непременно должны пойти со мной. А если заняты - все равно пойдемте.

- Вообще-то я теперь свободен, - с улыбкой отвечал доктор. - Но хотелось бы знать, уважаемая Хелена, куда вы собираетесь меня препроводить. Надеюсь, не в какое-нибудь непристойное место? А то я как раз оттуда.

- Ну, если наш городской Дом культуры считать непристойным местом... - засмеялась Хелена.

Доктор подумал, что помочь Наде и Васятке он теперь ничем не сможет - и легко согласился.

- Нынче вечером выступает с лекцией питерский профессор Кунгурцев, - пояснила Хелена, - а теперь с ним можно пообщаться, так сказать, в неофициальной обстановке. Уверяю вас, умнейший человек и редкостный собеседник!

Серапионыч был рад лично познакомиться с Кунгурцевым хотя бы в прошлом - в "своем" времени такой возможности он был лишен, так как профессор несколько лет назад погиб, пытаясь не допустить, чтобы ценные исторические свидетельства из древних Кислоярских курганов попали в руки мафии. Кстати говоря, расследование именно этого дела принесло первую славу Василию Дубову, хотя - надо отдать справедливость - немалую помощь ему оказал и Серапионыч. А все началось с того, что, собирая грибы вблизи железнодорожной насыпи, доктор наткнулся на компьютерную дискету, а на ней... Впрочем, не будем пересказывать события, а отошлем читателей к книге "Искусство наступать на швабру" и к ее первой главе - "Полет над гнездом ласточки". 

- Сейчас профессор как раз готовится к лекции, - продолжала Хелена, пока они не спеша шли к Дому культуры, который, как и все в Кислоярске, находился неподалеку. - А вообще-то это, конечно, безобразие - мы узнаем о своей истории от человека, приехавшего к нам из-за тридевяти земель. Увы - мы ленивы и нелюбопытны, как сказано уже давно и не мною...

- Ну, к вам-то это не относится, - возразил доктор. - Ваши труды по истории здешних мест - святое дело, которое непременно оценят если не современники, то потомки.

- Так я же не гоняюсь за славой, - скромно заметила Хелена. - Просто занимаюсь тем, что мне кажется интересным и важным...

За этими разговорами они подошли к городскому Дому культуры - весьма убогому и давно не ремонтированному зданию, внешний вид которого являл собою яркий пример отношения городских властей к культуре. Прямо к дверям прозрачной изолентой была приклеена рукописная афишка о предстоящей лекции, которую внимательно изучал очень молодой человек в потертых джинсах и с длинными вьющимися волосами.

- Ну вот, хоть кто-то заинтересовался нашей историей, - сказал Серапионыч. Юноша обернулся, и доктор узнал в нем поэта Ивана Покровского, с которым был давно знаком, но ближе сошелся лишь в последние годы.

- Здравствуйте, Ваня, очень рад вас видеть, - приветливо заговорил доктор, не совсем, правда, уверенный, что уже знавал Покровского в том году, в который нечаянно угодил. - Я тут сейчас заглянул в "Овцу" на поэтическое сборище, но вас там не застал...

- А я туда, знаете, не хожу, - задумчиво ответил Иван Покровский. - Ибо не чувствую там присутствия истинной поэзии. Суета сует и томление духа.

- Скорее, плоти, - ввернула Хелена, которая иногда бывала довольно язвительной. Вспомнив похотливые взоры, которые на него бросали как Софья Кассирова, так и Александр Мешковский, доктор вполне согласился с этим уточнением.

- Вот думаю, не сходить ли на лекцию, - развел руками Покровский. - Как вы думаете, имеет ли смысл?