Триумф безголовых

Камень тот в свою очередь торчал из основания крайней опоры, ставшей нашим причалом. И я уже видел, куда нам предстоит удирать дальше – прямо под Вейсарский мост выходил тоннель городской канализации. По крайней мере, других сухопутных путей для бегства здесь не было.

– Живой! Какое счастье! Не хотелось бы мне огорчать ван Бьера еще одной скорбной вестью, – подытожила Вездесущая мое короткое избиение. – Хватит разлеживаться, время дорого. Храмовникам не попасть сюда без лодки, но они быстро ее найдут, не сомневайся. И не забудь прихватить блитц-жезл. Зря я, что ли, ради него своей шкурой рисковала?

Глава 20

Тоннель – один из многих, – по которому в Зирт стекали нечистоты, вонял так, как и положено вонять большой трубе с дерьмом. Хорошо, что она была широкой и нам не пришлось брести по щиколотку в мерзкой жиже – какая-никакая, а радость. Как и то, что мы были живы, хотя эту свою оплошность храмовники еще могли исправить.

Впрочем, ушли мы недалеко. Еще до того, как нам понадобился факел, наш путь преградила массивная решетка. Не сплошная – в ней была дверь. Вот только навешенный на нее замок давал понять, что так легко мы в канализацию не проникнем.

– Можешь его вскрыть? – спросил я у Псины.

– Могу, но не стану. Мне еще жизнь дорога, чтобы соваться туда без приглашения, – ответила она. После чего достала кинжал и громко заколотила его рукоятью по прутьям решетки. И не просто так, а словно бы выстукивая некую мелодию.

Музицировала Вездесущая недолго. Вскоре она сочла, что этого достаточно, хотя никто ей не отозвался и не подал знак. А Псина, вернув кинжал в ножны, принялась раздеваться и выжимать промокшую одежду. Не только верхнюю. И ее не смущал ни я, ни возможные взгляды тех, кому был адресован поднятый ею шум.

Как человек воспитанный, я отвернулся, дабы не смотреть на ее тощую задницу, мелкие груди и на все остальное, что она без стеснения оголила. И что рисковала застудить – было слышно, как шпионка дрожит, и как стучат от холода ее зубы.

– Кто вы такие и что здесь ищите? – неожиданно спросили из-за решетки. Явившийся на стук человек решил тем не менее остаться в темноте, и я не видел даже его силуэта.

– Извини, тихий сир, я не знаю, как надо отвечать сегодня на твой вопрос, – ответила Псина, выжимая воду из штанов. – Но если бы ты задал его месяц назад, я бы сказала, что мы – желтые мотыльки, прилетевшие на свет догорающей свечи.

– Раз тебе неведомо последнее слово-ключ, ты сюда не войдешь, – отрезала темнота. – А если войдешь без дозволения, то не выйдешь.

– Не давай поспешных обещаний, тихий сир, – заметила на это Вездесущая. – Со дня на день я бы получила нужное слово-ключ, причем из уст самого Тишайшего. Просто довелось явиться раньше и не тем путем, которым я всегда попадаю в Оплот Безмолвия. За нами гонятся храмовники, и если ты не откроешь дверь, скоро они нас настигнут.

– Ты, чернолицая, или ошиблась адресом, или бредишь. – Человек за решеткой оставался непреклонным. – Возвращайся, откуда пришла. И не смей больше здесь появляться, а не то умолкнешь навсегда.

– Слушаю и повинуюсь, тихий сир. – Псина отвесила ему поклон, что выглядело издевкой, поскольку она все еще была голой. – Только как мне быть с «заказухой», которую я несу для Тишайшего? Если храмовники зарубят меня и вернут ее себе, а Тишайший об этом прознает, у тебя будут крупные неприятности.

– Что еще за «заказуха»? – спросил незримый привратник.

– Курсорский жезл. Думаешь, почему за нами гонится храмовый дозор?

– Покажи.

Прежде чем вытащить из моей котомки трофей, Вездесущая оделась и обулась. Все также прячась в тени, «тихий сир» молча осмотрел поднесенный к решетке блитц-жезл, затем изрек:

– На вид и правда настоящий. А почему никто в Оплоте не слыхивал о том, что Тишайший объявил на эту штуковину «заказуху»?

– Наверное, не всем из вас он доверяет, – предположила шпионка.

– А какой-то чернолицей, значит, доверяет? – В голосе привратника послышалась обида.

– Ага. Настолько, что даже раскрыл мне свое настоящее имя.

– И каково оно?

– Не уверена, что ты вправе его знать, раз тебя поставили стеречь «дерьмовые ворота».

– Да ладно брехать-то!

– Разве насчет блитц-жезла я солгала? – заметила Вездесущая и снова потребовала: – Ну хорошо, поболтали и хватит. Впускай нас, пока храмовники не нагрянули.

– Впущу, – смилостивился наконец-то человек за решеткой. – Но ты отдашь «заказуху» мне, и я сам отнесу ее Тишайшему. От твоего имени, само собой. И если он даст добро на вход, вы войдете в Оплот Безмолвия. Если же нет – не обессудьте, но ваши утыканные стрелами трупы уплывут в Зирт.

– Поганые условия, но будь по-твоему, – согласилась канафирка. – Только не забудь передать Тишайшему, что жезл доставила ему Псина. Просто Псина. Очень надеюсь, он не накажет тебя за то, что прежде ты не слышал моего имени.

Я так и не разглядел стража «дерьмовых ворот». Впустив нас, он снова запер их и, взяв блитц-жезл, растворился во мраке. Мы с Вездесущей сделали то же самое, поскольку торчать возле выхода было не только опасно, но и холодно, а Псине не помешало бы срочно отогреться.