Триумф безголовых

Впрочем, поначалу монаху было не до еды. Он не заполучил дырку в черепе, но рана все равно оказалась серьезной. Десять дней ван Бьер находился в полубреду, его бросало то в жар, то в холод, и он едва доходил до помойного ведра, чтобы справить нужду. Его голова постоянно кружилась и он не мог нормально ни есть, ни пить, потому что его сразу выворачивало наизнанку. Иногда кригариец впадал в забытье и что-то говорил, но понять его было нельзя, так как из-за трясучки он не мог нормально выговаривать слова. А кабы и выговаривал, вряд ли это имело бы какое-то значение, поскольку в таком состоянии он наверняка нес околесицу.

Я собрался ухаживать за ним, тем паче, мне было не впервой, но неожиданно эту обязанность взвалила на себя Эльруна. Не по своей воле, разумеется, а по приказу наставницы. Я не возражал, когда пигалица зашила Баррелию раны, поскольку сам бы я все равно не сумел. Но когда она взялась поить и натирать больного вонючими отварами и мазями, я забеспокоился. Ибо усомнился, что Баррелию одобрил бы ее лечение, а сам он внятно говорить пока не мог.

– Не мешай ей, – велела мне Псина, наблюдая за работой лопоухой, но палец о палец не ударив, чтобы ей помочь. – Махади выпал шанс показать, чего она достигла в искусстве лекаря. Я ее не заставляла – она сама вызвалась. Что ж, пусть попробует. По крайней мере, одна-две ее ошибки крепыша ван Бьера не убьют.

– Ничего себе! – опешил я. – А ты спросила Баррелия, хочется ему или нет, чтобы вы на нем тренировались?

– Это не тренировка, а экзамен, – уточнила Вездесущая.

– Да? А в чем разница?

– В том, что если махади его провалит и пациент умрет, ее ждет суровое наказание.

– А, ну прямо гора с плеч упала! – проворчал я. – Ван Бьера это здорово утешит!

– Он куда быстрее умрет, если его не лечить, – ответила Псина. – Угомонись, Шон. Пока что махади все делает правильно. А своим брюзжанием ей под руку ты кригарийцу точно не поможешь. Иди-ка лучше к Гезиру, пусть он найдет тебе работу. Чем меньше будешь путаться у нас под ногами, тем лучше.

Работа для меня, естественно, нашлась. Такая же нудная, как в «Садах Экларии», но хотя бы не грязная. На складе у Гезира лежала медная посуда, которую в преддверии войны никто не покупал и которая от времени поблекла и покрылась темными разводами. Вот мне и поручили отдраить ее до блеска. Я был усажен в чулан, дабы никто посторонний меня не увидел, где, обреченно вздохнув, приступил к чистке. А когда уставал, то делал перерыв и поднимался на второй этаж лавки, дабы справится о здоровье ван Бьера.

Нелюдимый молчун Гезир оказался на поверку не таким уж суровым. Лишь поначалу он слегка побранил меня, но справедливо. Просто наши с ним представления о правильно начищенной меди разнились. Лавочник настаивал на зеркальном блеске, а я полагал, что медь красиво светится и вполовину тусклее. Кто победил в споре, понятно. Я взялся драить уже начищенную посуду заново. И драил до тех пор, пока Гезир, взглянув на нее при свете солнца, удовлетворенно не закивал. Впрочем, на этом наши разногласия иссякли и больше он ко мне не придирался.

На третий день самочувствие монаха все еще не улучшилось. Правда, и хуже ему не становилось. Только было ли это заслугой Эльруны или закаленного кригарийского тела, трудно сказать. Я свое тело тоже особо не напрягал, поскольку никто с чисткой посуды меня не торопил. Вездесущих и хозяина устраивало, что я сидел в уголке, шоркал суконкой медь и никому не надоедал. А я был благодарен им за то, что они не гонят меня прочь, кормят и вообще относятся ко мне терпимо.

Однако на третий день даже в столь ничтожном обитателе лавки, как я, неожиданно возникла необходимость.

– Собирайся, Шон. Ты идешь со мной, – заявила Псина, нагрянув ко мне в чуланчик.

– Это еще куда? – Я насторожился. Мне казалось, что я могу понадобиться ей лишь с одной целью: для устранения меня как нежелательного свидетеля. Что и вправду могло случиться, если ван Бьер умрет. Но пока он, к счастью для нас обоих, выполнял данное мне обещание: продолжал жить, поскольку кое-кто в Тандерстаде бросил ему вызов.

– Ты забыл, что сегодня у нас назначена встреча с человеком в курсорском балахоне? – спросила Псина. – Я как раз туда и собираюсь. И ты кое в чем мне поможешь.

Про ее встречу с Таврием я помнил – что еще все эти дни мне оставалось делать кроме как чистить посуду да раздумывать обо всем случившимся? Просто я не предполагал, что мое участие в их встрече имеет какую-то важность.

– А почему ты взяла меня, а не махади? – вновь спросил я, когда мы с Вездесущей покинули лавку и направились по набережной Зирта на восток, против речного течения.

– Эльруна занята – она все еще сдает экзамен, – ответила Псина. – Но ты идешь со мной не вместо нее, а вместо ван Бьера.

– Ого! Даже так?! – удивился я. – Но разве я в силах заменить кригарийца?

– Кое в чем – да. – Кажется, она и впрямь не шутила. – Таврий доверяет ему больше, чем мне, даже несмотря на то, что натворили его братья.

– Они этого не делали, – вступился я за павших кригарийцев, пускай мне так и не удалось с ними познакомиться.