Триумф безголовых

– Ну дык хто ж знал бы, агась… Не, крыгаривец, тут я тебе не подсказчик, калякайте без меня. Не буду вам мешать, пойду-кась лучше още похлебки отведаю. Тока ты это… Хинчу шибко не мутузь, лады? Пущай он говнистый мужик, а все ж таки свояк.

– Договорились, Михо, – заверил его ван Бьер. – Да я и не собирался его трогать. Надеялся, он сам выложит мне все как на духу. Так и будет, да, Хинчо?

– Ну приятного тебе аппетита, болван стоеросовый! – выругался хозяин вслед ушедшему обратно на кухню свояку. После чего снял со стола табурет и уселся на него, понурив голову и плечи. – Ладно, слушай меня, кригариец. К тому, что было вчера, я отношения не имею. И ни на кого из вас донос не писал. Да и зачем бы оно мне, сам посуди? Мы разве враги?

– В этом можешь не оправдываться. Верю, что так все и было, – ответил Баррелий. – Также верю, что тебя запугали, прежде чем ты отдал запасной ключ от нашей комнаты и пообещал не бить тревогу. За это я на тебя обиды не держу. Но если хочешь распрощаться со мной по-доброму, расскажи о тех выродках все, что тебе известно. Только учти, что вранье я учую моментально. И очень расстроюсь. Очень!

– А где гарантия, что ты не выдашь меня, если тебя схватят и начнут пытать? – осведомился Хинчо.

– Могу дать гарантию, что живьем я им не сдамся, – пообещал монах. – Такая подойдет?

– Ха! – Толстяк хлопнул себя по ляжкам. – Ты не сдашься, даже если сами храмовники прикажут тебе сложить оружие?

– Те, кто напали на меня вчера, не были храмовниками. – Баррелий не стал признаваться, что знает о причастности к этой истории рыцарей церковного ордена. – Они походили на канафирских гарибов, но ими тоже не были. Я могу отличить гариба от обычного человека с вырванным языком.

– Я не видел, с кем ты дрался, – признался Хинчо. – Зато видел, кто потребовал у меня ключ и проторчал в трактире, пока шум не утих.

– Неужели храмовники?

– Они самые. И теперь ты в курсе, почему я им подчинился и помалкивал в тряпочку.

– Да, это серьезно меняет дело. – На сей раз ван Бьер не солгал. – И ты знаешь, как звали рыцарей, что тебя запугивали?

– Они не представились. Наверное, это был храмовый дозор.

– Вот теперь ты мне врешь, Хинчо. – Баррелий упер толстяку в лоб указательный палец. – А это нехорошо.

– И в мыслях не было врать, – насупился он. – С чего ты так решил?

– С того, что дозор храмовников, который ходит по твоему кварталу, ты бы узнал. Это раз. И два – храмовым дозором всегда командует курсор, а ты о нем даже не заикнулся.

– Слушай, кригариец… – По дергающемуся лицу хозяина было видно, что внутри него борются два страха: один перед ван Бьером, а другой перед Капитулом. Но источник первого страха был гораздо ближе к Хинчо, что упростило ему выбор из двух зол. – Слушай, ну не знаю я, кто меня запугивал, клянусь. Но один из храмовников был важной птицей с очень толстой цепью на шее. Не иначе, даже рыцарь Первого круга. Такие шишки ко мне еще никогда не захаживали.

– Опиши его.

– Рослый – считай, на голову выше тебя. Белокурые кудри до плеч. Глаза ярко-голубые. Похож на островитянина, только рожа красная. Даже чересчур, я бы сказал. У Михо такая рожа бывает, когда он запором страдает и просраться не может, хе-хе… Еще половина левого уха у этого мужика отрублена. Ну и орденская цепь, про которую я говорил. Такие толстые цепи в столице, почитай, лишь полдюжины храмовников носит.

– Краснорожий, говоришь… – Баррелий задумался, но не вспомнил ни одного виденного им в столице, похожего храмовника. – А как выглядели его спутники?

– Да я к ним не приглядывался, честно говоря. Или нет, стой – был среди них еще один приметный. Судя по цепи, обычный рыцарь, только вместо правой кисти у него железный крюк. Блестящий такой – сразу видать, что у этого калеки много свободного времени, раз он так начищает свою железяку.

– Молодец. Продолжай в том же духе, – похвалил хозяина дознаватель. – А теперь припомни, о чем храмовники говорили. С тобой или между собой – неважно. Мне нужны любые имена и вообще все, что угодно. Краснорожий и его люди пробыли у тебя долго и вряд ли играли в молчанку, так?

Ответить толстяк не успел, потому что в дверь трактира затарабанили. Сильно и настойчиво. Так, что сразу стало ясно: в «Конец всех дорог» пожаловал либо уставший с дороги, голодный караванщик, либо некто, наделенный властью.

– Хинчо! – раздался снаружи громкий сердитый голос. – А ну отпирай, дери тебя за ногу – мы жрать хотим! Какого рожна закрылся средь бела дня? Еще, небось, последние новости не слышал?!

– Это стража! Уличный патруль. Капрал Штильс и его солдаты. Они частенько у меня харчуются. – Судя по облегченному вздоху, Хинчо был рад, что явились именно эти гости, а не другие. Например, вчерашние храмовники.

– Хорошо, впусти их, – не стал возражать кригариец. – Мне от стражи скрывать нечего.

– А что мне им сказать? Если спросят насчет тебя?

– Сам с ними объяснюсь. Просто поддакни, когда нужно, – ответил ван Бьер. После чего, указав на стол в углу, велел нам снять с него скамьи и рассаживаться.