Триумф безголовых

– Признайся, кригариец, ты знал, что твоя затея в Хексе обернется бойней, – сказал Вальтар Третий, устало глядя на пляшущие языки нашего костерка. – Ты же не глупец и не верил, что можешь нанести Симариусу тягчайшее оскорбление, а он все стерпит, да еще в присутствии Гвирра Рябого.

– Говоря начистоту, нет, я не знал, что скажет первосвященник о моей выходке, – ответил ван Бьер. – Но я рассчитывал на то, что он разъярится и отчебучит какую-нибудь глупость. Только, конечно, не такую. Мне ведь совсем не улыбалось быть зажаренным молнией после того, как я уже выкупил вас из плена. А тем более вместе с вами. Но что стряслось, то стряслось. Обратной дороги нет. И я боюсь даже предположить, какие новости принесет нам Вездесущая, когда вернется.

Вальтар посмотрел на Эльруну, которая грелась с нами у костра и которую саяна не взяла с собой в разведку. Хотя, скорее всего, лопоухую оставили с нами, чтобы она подслушивала наши разговоры, а не потому что Псина опасалась за ее жизнь. Тетрарх тоже наверняка это подозревал, но все-таки поинтересовался у Баррелия:

– Насколько ты доверяешь Вездесущей? Я премного наслышан о Плеяде. Ее шпионка не стала бы рисковать своей жизнью ради меня даже за гору золота. Но раз Псина рисковала, значит у нее на уме нечто другое, верно?

– Вездесущим можно доверять, пока их цели совпадают с вашими, Великий сир, – ответил монах. – И насчет их презрения к золоту вы правы. Однажды в руки Псины угодила бесценная реликвия, но она отдала ее Плеяде, хотя могла бы получить за нее на стороне не одну гору золота. Почти уверен, что с вами она тоже честна. Как я уже говорил, когда вас предал Капитул, Вездесущие остались вашими единственными союзниками. Если, конечно, не считать остатков лже-культа фреймонистов и недобитых легионеров, которые, не исключено, сумеют выжить.

– Фреймонисты! – Тетрарх покачал головой. Баррелий еще вчера поведал ему историю о двуличном знаменосце, и Вальтар продолжал то и дело вспоминать о ней. – И почему Гийом усомнился в том, что я не прислушаюсь к его словам, если он расскажет мне обо всем напрямую?

– Кессарский служил не только вам, но и Симариусу, чьего гнева он опасался гораздо сильнее, – предположил ван Бьер. – Это как с больным зубом: лучше выдрать его и забыть о боли, чем ковырять его в надежде, что боль уймется. Вот и Гийому было проще самому убить заговорщиков, чем ворошить их осиное гнездо, действуя по закону, но окольными путями. С одной стороны я его понимаю. Но с другой стороны, он объявил кригарийцам не просто войну, а войну подлую, оболгал нас и выставил в дурном свете… Впрочем, отныне это дело прошлое. Кессарский мертв и больше ничего мне не должен.

– Даже не знаю, что тебе и сказать. – Тетрарх сломал хворостину, которую вертел в руках, и бросил ее в огонь. – Ваша война прошла за моей спиной, и я не мог в нее вмешаться. Но если бы я узнал о столь чудовищном обмане, на который осмелился Кессарский, дабы восхитить меня своей отвагой и силой, я это так не оставил бы. Как бы сильно он не был мне предан, за подлог, да еще с убийством, он ответил бы по всей строгости эфимских законов.

– Не сомневаюсь, раз вы так говорите, – кивнул Баррелий.

И они вновь замолчали, прислушиваясь, не возвращается ли Псина.

Вальтар Третий был освобожден из плена три дня назад, но мы все еще находились в окрестностях Тандерстада, уйдя в непролазные леса к северо-западу от замка Цхет. Туда, куда упоенные грабежом столицы южане и островитяне сегодня точно не сунулись бы. Тетрарх не ответил отказом на предложение Вездесущей бежать на запад – да и кто бы даровал ему нынче иное спасение? Но он не пожелал отправляться в путь, не выяснив, чем завершилось взятие города и к чему привела гибель короля Хойделанда. А поскольку Псина собиралась выяснить то же самое, между нею и Вальтаром не возникло разногласий. И вот мы уже вторые сутки дожидались ее в глухом лесу, понятия не имея, где ее носит и когда она вернется.

– Ты сказал, что опекаешь сына своего приятеля, который пал в битве, – вновь заговорил Вальтар, посмотрев на меня. И неважно, что передо мной сидел уже не повелитель Эфима. Все равно от такого внимания тетрарха к моей ничтожной особе мне стало не по себе. – Но я все равно не могу отделаться от мысли, что встречал где-то этого парнишку. Или, может быть, не его, а его отца? Они были сильно похожи?

– Не думаю, Великий сир, – помотал головой ван Бьер. – Шон больше смахивает на мать, если на то пошло.