Триумф безголовых

И это было последнее, что увидел в своей жизни Владыка Севера. В руке он по-прежнему держал блитц-жезл Симариуса, но в суете так и не смог им воспользоваться. Угодив в перекрестье молний, Рябой и его соратники вспыхнули словно факелы, даже не успев заорать от боли. После чего их дымящиеся тела попадали вповалку, и лишь по короне, надетой на голову Гвирра, его труп можно было отличить от прочих обугленных трупов.

Предсмертный приказ Симариуса был почти выполнен. Кроме ван Бьера и Вальтара прочие свидетели разоблачения главной тайны Капитула погибли. Однако «выжечь дотла гнездо нечестивцев» у курсоров все равно не вышло. Разыгравшуюся в тронном зале бойню услышали не только они, но и стерегущие Хекс дружинники. А их было во много раз больше, и они уже бежали на шум со всех концов замка.

– Что здесь творится, кригариец? – спросил Вальтар, с ужасом глядя из-под стола, куда затащил его монах, на валяющиеся рядом обгорелые трупы.

– Ни звука, Великий сир! – предупредил его Баррелий, пытаясь определить, что делают заклинатели молний. Судя по их крикам, они были растеряны и ошарашены тем, что увидели, и тем, что сами натворили. Только было непохоже, что они собираются дать бой орущим снаружи островитянам. По крайней мере ван Бьер не услышал призывов занять оборону или прорываться из крепости. Курсоры галдели наперебой, но это были вопли панически напуганных людей, не знающих, как им быть дальше. А время, оставшееся у них для принятия какого-либо решения, неумолимо уходило.

Они так и орали друг на друга, когда в зал нагрянули новые силы хозяев. И уже не мелкая кучка островитян, на которую курсоры наткнулись до этого, даром что ее возглавлял сам король. Поток дружинников распахнул ворота с такой силой, что те едва не сорвались с петель, а затем с ревом хлынул внутрь, готовый растерзать любого, кто встанет у него на пути.

Все, на что могли положиться курсоры, это на свои молнии. И принялись жечь толпу, пока она до них не добралась. Вот только зарядов у убийц короля оставалось немного, а они, обуянные страхом, отстреливались почти без остановки. И продолжали давить на кнопки, даже когда оружие переставало стрелять, превращаясь в обычную палку. Которая в руках священника уже не представляла для их врагов опасности.

Впрочем, до того, как в зале сверкнула последняя молния, сгорело еще немало хойделандеров. Но это все равно не изменило перевес сил в битве. И как только гости лишились своего единственного оружия, они утратили все остатки боевого духа. Часть из них, поняв, что сопротивление ничего не дало, упала на колени и взмолилась о пощаде. А остальные пустились бежать вглубь замка в отчаянной надежде отыскать другой выход.

Неведомо, улыбнулась ли кому-то из вторых удача, но мольбы первых помогли им не больше, чем блеяние – ведомым на бойню овцам. При виде обгорелых собратьев островитяне начисто забыли о милосердии. Вновь до Баррелия долетели удары кромсающих человеческую плоть мечей и секир, а также хруст костей и чавканье кишок, вываливающихся на пол из вспоротых животов. И снова расправа не затянулась. Все курсоры разделили судьбу первосвященника, поплатившись за смерть Гвирра Рябого тут же, не сходя с места.

– Оденьте это, Великий сир! – обратился к тетрарху ван Бьер, протягивая ему свою накидку. Сам же монах подобрал меч, что выпал из руки одного из мертвецов, натянул на голову чью-то опаленную шапку и стал отличаться от браннеров лишь отсутствием бороды. Что в непроглядном дыму, заполонившем зал после молниевого шторма, не слишком бросалось в глаза.

С Вальтаром все обстояло сложнее, но у Баррелия была мысль, как провести его через разъяренную гибелью короля толпу.

– Притворитесь обожженным, – наказал монах, протягивая тетрарху обрывок сгоревшей тряпки. – Вымажьте сажей лицо. А как пойдем – хромайте, стоните, кашляйте… Короче, хорошенько мне подыграйте.

– Все ясно, – кивнул Вальтар. И, взяв рассыпающуюся в руках тряпку, растер ее прах по лбу и щекам, которые тут же приобрели цвет как у лежащих повсюду обугленных трупов.

– Сойдет, – подытожил кригариец, осмотрев чумазого спутника. – А теперь идемте – времени у нас в обрез.

Артист из Вальтара Третьего получился убедительным. Закрыв ладонью половину лица, он начал громко стонать, кашлять и припадать на одну ногу. А ван Бьер, ведя его под руку, покрикивать на встречных хойделандеров:

– Расступись, не мешайся! Пропусти раненого, брат! Дай дорогу, кому говорят! Ради всего святого, брат, позволь пройти!

Смрад горелых тел в зале едва не выедал глаза. И никто не усомнился в том, что Баррелий ведет на свежий воздух взаправдашнюю жертву курсорских молний. Тем паче вокруг хватало других сердобольных, что помогали обожженным, но выжившим соратникам.