Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

Во Флоренции два дня провел в Уффици, полностью погрузившись в великое итальянское искусство, но не забыл, естественно, посетить и храмы, монастыри, палаццо с моими любимыми произведениями, о которых я имел возможность что-то сказать и на страницах нашего «Триалога» по следам прошлых поездок. Между тем дух сюрреализма не оставлял меня и там. По всему городу развешены рекламы выставки «Bellezza divina» в палаццо Строцци, на которых наряду со знаменитым «Белым Распятием» (1938) Марка Шагала красовался и «Angelus» Милле (на ловца и зверь бежит!). Конечно, сходил и на эту выставку. Содержание ее никак не соответствует претенциозному названию. «Божественной красоты» и в прямом, и в переносном смыслах этого выражения там маловато, но еще раз посмотреть в оригинале Шагала, и особенно Милле, который занимал мое сознание все лето, было важно и доставило немалое эстетическое удовольствие.

А вот действительно приятным открытием стала для меня в Галерее Академии выставка францисканского искусства тоже с броским названием «L'arte di Francesco». Она должна была закрыться 11 октября, но я застал ее еще и 14-го. Собранные вместе из разных, часто малоизвестных мне собраний и храмов изображения св. Франциска, прежде всего несколько потрясающих Распятий и другие произведения мастеров XIII–XIV вв., так или иначе связанных с францисканцами, произвели сильное впечатление своей художественной силой и оригинальностью. Особенно выразительны и значимы некоторые ранние большие иконные образы Франциска, выполненные еще в традициях византийской иконописи. Все-таки икона, созданная большим мастером, открывает удивительные возможности для явления прекрасных, глубоко одухотворенных образов. По эстетической силе эти иконы значительно выигрывают перед последующими более «живоподобными» образами того же Франциска раннеренессансных и ренессансных мастеров. Высокохудожественная икона являет нам лик (эйдос) исключительно путем создания прекрасной, абстрагированной ото всего преходящего визуальной структуры, которую верующий человек может вполне обоснованно воспринять как образ в Замысле Божием, а картинное изображение того же Дуччо или Джотто стремится к созданию хотя и весьма обобщенного, но уже портрета конкретного лица в его преходящем, далеко не прекрасном, как правило, облике. Думаю, что посылаемые мною несколько иллюстраций скажут о себе больше, чем все мои рассуждения. Именно для этого я и упомянул о данной выставке. Все-таки высокое искусство надо просто смотреть, а не многомудрствовать о нем. Эстетический опыт самоценен и невербализуем.

Коппо ди Марковальдо.

Св. Франциск. Фрагмент.

Ок. 1245–1250.

Санта-Кроче. Капелла Барди.

Флоренция

// Ну, вот, скажет О. В., опять противоречишь себе: то — это твоя обязанность как исследователя — писать об искусстве, выявлять его сущность, то — просто смотреть и молчать, наслаждаясь. Так писать или не писать? И писать, и не писать — всему свое время и место. //

Интересно, что более чем недельное полное погружение в классическое итальянское искусство после летних размышлений о духе сюрреализма непроизвольно открыло мне и еще некоторые яркие примеры протосюрреалистского духа в нем, что могло бы дополнить картину моего Четвертого письма. Однако уже не буду здесь этим сильно увлекаться. Тем более, что моя оптика — это моя оптика, и, как я уже мог убедиться, она отнюдь не общезначима. Укажу только еще на пару имен. Это Пьетро Перуджино и Лука Синьорелли.

Мастер из Центральной Италии.

Св. Франциск. Фрагмент.

1255–1266.

Церковный музей.

Битонто

Мастер дела Кроче

№ 434 из Уффицы.

Св. Франциск. Фрагмент.

Музей. Пистойа

Джунта ди Капитино.

Св. Франциск. Фрагмент.

Ок. 1255.

Музей базилики Сан-Франческо.

Ассизи

Джотто.

Св. Франциск. Фрагмент.

1305–1310.

Музей искусств Северной Каролины.

Рейли