Три пары

– Да, на фильм. В Ратмайнсе. – Беатрис посмотрела на часы, затем поспешила к Фиа и засуетилась, надевая на него пальто и натягивая капюшон. Фиа рассказывал дедушке о своем дне и не оценил ее вмешательство. Он взял Дермота за руку, оставив Беатрис позади. Она чувствовала на себе взгляд Лиззи, но не осмеливалась оглянуться.

Прежде чем она успела его остановить, Дермот просверлил дыры в дубовой двери и повесил крюк. «Никуда не денется», – объявил он. Он потянул за крючок, держа в руках свой потертый серый халат, чтобы продемонстрировать это. Беатрис сказала «хорошо», пошла на кухню и громко загремела посудой, пока готовила еду на троих. Тихая упертость Дермота на том, чтобы повесить этот крюк, раздражала ее. Этот единственный медный крючок в ее доме, полном хрома, ее раздражал. Она знала, что Конор будет ждать, пока его отец умрет, прежде чем позволит ей заменить крючок. Он не хотел раздражать отца. И это раздражало ее. Ее зубы были сжаты. Она остановилась и заставила себя сделать глубокий вдох. Она поймала себя на том, что, входя в комнаты, ищет выход, чего не делала уже много лет. Детокс на соке, йога и медитация ее успокоят. Фрэнк задевал ее за живое, но она не знала, как устроить детокс от Фрэнка.

Глава 25 Золотые мальчики

Каждый год Лиззи молилась о настоящем снежном Рождестве с сугробами и кострами, горячим виски и снеговиками. В этом году снег был настолько сильным, что школы пришлось закрыть на неделю раньше. По всему району сформировались банды для снежных побоищ. Каждые двадцать минут в дом вбегал ребенок, оставляя за собой открытую дверь и лужу тающего льда, чтобы ему поцеловали шишку или дали сухую пару носков. Лиззи не жаловалась: это было волшебно, и дети были безумно счастливы.

И каждый год Лиззи клялась себе, что в следующем году все сделает иначе. Упакует подарки перед сочельником и скажет себе, что нет ничего плохого в замороженных овощах и рождественском пудинге из супермаркета. Тем не менее каждый год она не спала до трех часов ночи, рубя, фаршируя, заворачивая, развешивая носки, собирая морковь, оставленную для оленей, а затем падала в постель в изнеможении только для того, чтобы через минуту ее разбудили маленькие перевозбужденные люди, и проводила еще один день полубезумная от недостатка сна и вынужденная ставить индейку в гриль, а не в духовку. Это Рождество ничем не отличалось от других, если бы не одно прекрасное изменение – Джек и Майя. Они взяли на себя смену в 6 утра, переодели Джимми и Джорджию в куртки, построили иглу, а затем почистили картошку.

«Это настоящее рождественское чудо», – подумала Лиззи, садясь на кровати с чашкой чая. Она понятия не имела, кто на кого повлиял, и ей было все равно: это был лучший подарок на свете. Она им так и сказала.

Санта принес Джимми два игрушечных пистолета размером с него самого: один ему, а второй противнику. Джорджия попросила набор ученого и веревочную лестницу. Они не знали, что она намеревалась использовать лестницу, чтобы сбежать из окна своей спальни на втором этаже. «От чего?» – спросили ее. Джорджия взглянула на Майю, но больше ничего не сказала. Фрэнк привязал лестницу к качелям – компромисс, вызвавший единственную истерику за день. «Это лестница в никуда!» – кричала Джорджия.

Поскольку у Фрэнка была работа, Лиззи купила полдюжины бутылок просекко, рождественский пудинг из Маркс энд Спенсер с маслом бренди и бельгийский шоколад. Выпив несколько бокалов, она стала вспоминать все, с чем ей повезло. Индейка подрумянивалась. Фрэнк прекрасно справлялся со своей задачей: подбирал музыку для рождественской готовки и флиртовал с ней. Джорджия и Джимми сидели в гостиной, смотрели фильм и жадно ели шоколад. А Фрэнк, дорогой Фрэнк, подарил ей кремовый кашемировый шарф. Она никогда не владела такой роскошной вещью, не говоря уже о том, чтобы ее носить. Несколько недель назад она восхитилась бледно-голубым шарфом Беатрис. Рождество в четырехзвездочном отеле по-прежнему было ее идеалом, но это Рождество заняло второе место.

Джек вернулся от матери раньше, чем ожидалось. Его отчим остался в Индии, что-то случилось с визами. Он умирал от голода. На рождественский завтрак Пола купила круассаны, всего по одной штуке на каждого, поскольку собиралась на обед с друзьями. Джек заверил Лиззи, что с Полой все в порядке, она в хорошей форме и трезва. Он позвал всех на кухню, чтобы вручить подарки. Джорджия и Джимми выстроились по обе стороны от него.

– Можно мне тоже. Пожалуйста, – Джек указал на просекко Лиззи. Лиззи еще не приходилось думать о том, когда они разрешат детям пить вместе с ними.

– Почему бы и нет? – сказала она, наливая Джеку бокал. – Это единственный день в году, когда можно все, не считая драк и кражи чужих игрушек.

Она посмотрела на Джорджию.

– Я ее просто заняла!

– То есть взяла взаймы, дуреха, – сказала Майя. – Я бы тоже хотела попробовать просекко.

– Впервые? – поддразнил Фрэнк.

– Да, – сказала Майя.

Джек кашлянул. Майя, сидевшая рядом с ним, ткнула его под ребра.

– За что? – спросил Джек совершенно невинно.