Три пары

Лорен Маккензи Три пары

Брендану, Алексу и Сэму с любовью

The Couples

Lauren Mackenzie

Copyright © John Murray Publishers Ltd

Перевод с английского Ксении Новиковой

Литературный редактор Иванова Людмила

© Новикова К., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформлениеООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава 1 Мы как дети

Любовь не начинается и не заканчивается так, как мы полагаем. Любовь – это битва, любовь – это война. Любовь – это взросление.

Джеймс Болдуин. Мое имя никому не известно: Записки сына Америки

Ева свернулась калачиком на подоконнике раздвижного чердачного окна, задернула шторы и плотно прижала колени к груди. Снаружи висел густой утренний туман. Она была как астронавт в космической капсуле, парящий в невесомости. Она дрожала.

Ее замутило. Ева опустила верхнюю створку окна и высунулась в мягкий, влажный воздух. Вчера ей было видно на многие мили во всех направлениях: леса и горы, нетронутые поля и ветряную электростанцию. Сегодня утром ориентиров, по которым можно было понять свое местоположение, не осталось. Залаяла собака. На лужайке под ее окном лежал босой мужчина в черном костюме, свернувшийся в позе эмбриона.

Фрэнк.

Она задумалась, не следует ли спуститься вниз и проверить его: вдруг он мертв? Но тут он перевернулся на спину и широко раскинул руки, словно на распятии. Это ее рассмешило. Даже в свои худшие моменты Фрэнк ее забавлял. А вчера вечером он был очень забавным.

Они потратили не одну неделю, убеждая Фрэнка, что необходимо отпраздновать его сорок восьмой день рождения и что поездка куда-нибудь на выходные будет лучшим способом это сделать. После финансового краха[1] не было ничего, кроме плохих новостей. Восстановление казалось невозможным, полный коллапс общества был неизбежен, и никто, даже правительство, казалось, не знало, что делать: кроме того, что вина лежит на них, на людях. Ева не понимала, как ей удалось справиться с этим хаосом, учитывая, что большую часть последних семи лет – с момента рождения близнецов – она провела, загружая и разгружая стиральную машину.

Когда Фрэнк сдался с условием, что они не возьмут с собой детей – против этого никто не возражал, – поиски няни для трех комплектов детей на выходные чуть не уничтожили их. Потом начались поиски места, достаточно далекого от Дублина, чтобы почувствовать, что они и правда уехали, но достаточно близкого, чтобы не потратить драгоценное время на длинную дорогу. Выбор пал на Харвуд-хаус, георгианское загородное поместье в графстве Лиишь. Дом был слегка запущен: согласно отзывам, в нем гуляли сквозняки и шумела сантехника, – что обеспечило его доступность.

В ту сентябрьскую субботу они приехали сразу после трех: три пары на двух машинах. Харвуд-хаус был великолепен: трехэтажный, возвышающийся над густой бархатной лужайкой, желтовато-зеленой в золотистом дневном свете, с гранитными ступенями, спускающимися от обшитой панелями входной двери, словно шлейф вечернего платья. Ева вылезла из своего крохотного «Фиата», вытянула ноги, расправила плечи и глубоко вдохнула. Ее удивил запах гнилых апельсинов.

– Чем это пахнет?

Ее муж стоял у багажника машины, выгружая вещи. Зазвенели бутылки. Шэй остановился, принюхался и пожал плечами:

– Деревней?

Ева потеряла Конора и Беатрис из виду на автостраде вскоре после того, как они выехали, но сейчас их серебристый «БМВ» был припаркован на обочине гравийной дороги: передние сиденья были пусты, двери нараспашку. Они стояли возле дома, указывая друг другу на какие-то его элементы, как будто обдумывали его покупку. В толстых шерстяных свитерах и зеленых резиновых сапогах «Хантер» они выглядели так, словно уже его купили.

Обе задние двери «БМВ» распахнулись. Фрэнк и Лиззи медленно вылезли каждый из своей, их одежда была замята и топорщилась, а глаза они прикрывали от неяркого света. Они остановились бок о бок и заморгали.

– Господи, ого… – сказала Лиззи.

– И тут будем только мы, да? – спросил Фрэнк.

– Больше никого, – подтвердила Ева. – С днем рождения.

– Юх-ху-у… – сказал Фрэнк.

Покрытая слоями черной краски входная дверь открылась, подрагивая и грохоча. Хозяйке дома Давине Фицсаймонс было около семидесяти, но она носила длинные седые волосы распущенными. Она вытянула одну руку в знак приветствия, в другой торчала зажженная сигарета. Рядом с ней стоял черный лабрадор и осматривал их. Они все встали немного ровнее.

– Добро пожаловать! Mi casa es su casa![2] – сказала Давина.