Три пары

– Потому что это комната Конора?

– Да, но посмотри сюда, – она указала на засечки на дверном косяке. – Это Конор, когда ему было семь, одиннадцать, четырнадцать. – Она наклонилась к другой линии, примерно в трех футах от пола. – Это Фиа, когда ему было четыре года, и затем в июне прошлого года, в свой шестой день рождения. Вон там, под окном, на стене рисунки, которые Фиа нарисовал, когда тут ночевал.

Фрэнк подполз и увидел монстров, нарисованных синей ручкой на желтой краске. У них были круглые животы, короткие ноги-палки и огромные многопалые руки.

– Ты можешь притворяться, что я незнакомка, иностранка, которая вошла в комнату и запала на тебя, но это неправда. Ты ел за моим столом с моим мужем и моим ребенком.

Фрэнк сел на пол и завернулся в одеяло.

– Ты выбрал эту комнату, – сказала Беатрис.

– Это просто комната. А ты вспомнила про мужа и ребенка.

– Но разве ты не понимаешь, об этом я и говорю. Они уже были здесь.

– Ой, да ладно. Думаешь, у меня тоже нет багажа?

– Багажа?

– Семьи, обязанностей.

– Я знаю, что такое багаж. Но ты не носишь свой багаж с собой. Ты беспечен и беззаботен, как свободный человек.

Фрэнк встал, уронив пуховое одеяло на пол, и схватил свою одежду. Это была чушь. Его семья занимала каждую минуту его гребаного дня.

– Единственная разница между тобой и мной, Беа, в том, что ты думаешь, что подводишь себя, хотя на самом деле тебе нужно быть здесь. Ты одинока. И это нормально.

Она выглядела уязвленной.

– Все в порядке, Беа. И я хочу знать больше. Я хотел бы знать о тебе все.

Она на мгновение остановилась, рассматривая его. Он потянулся, чтобы прижать ее к себе, но вместо этого она схватила одеяло, встряхнула его и вышла из комнаты, чтобы аккуратно сложить его в шкаф под лестницей.

Беатрис торопилась уйти. Она знала, что могла бы настоять на другой комнате, но боялась открыть Фрэнку слишком многое. Несмотря на это, он видел ее насквозь. Ей хотелось снова сжаться в его объятиях и рассказать ему все. Он не стал бы ее осуждать: скорее всего, ему бы понравились подробности ее проступков. В отличие от Конора, Фрэнк не имел амбиций быть хорошим.

Когда она прибыла в школу, Дермот стоял у ворот и ждал, чтобы забрать Фиа. В последнее время Дермот казался маленьким и неряшливым, воротнички его рубашек стали свободными, а брюки висели. Его дряхлость подчеркивалась окружающим грязным снегом и льдом. Ноябрь оказался самым холодным за всю историю наблюдений. Падений на льду произошло так много, что в некоторых больницах кончился ортопедический металл. Было ощущение, что в стране никогда больше не потеплеет.

– Думал, ты встречаешься с риелторами. Я мог бы поберечь ноги, – сказал Дермот. Они оба знали, что он шутит: встреча Фиа из школы была самым ярким событием его дня. Он подставил щеку для ее поцелуя. Это было странно, но она, как ребенок, повиновалась.

– Они отменили. Я отправила вам сообщение.

– Нет, не отправила. – Дермот проверил свой телефон. – Да, отправила. Я купил тебе подарок. – Он поднял небольшой коричневый бумажный пакет. – Это крючок для моего халата.

– В ванной же есть крючок.

– Да, там я вешаю его, когда принимаю душ, но потом надеваю, чтобы вернуться в спальню.

Она собралась напомнить ему, что в подвале никто не смог бы увидеть, как он идет из ванной в спальню в полотенце, но потом поняла, что дело в холоде. Он вытащил крючок из пакета, словно хвастаясь. Крючок из латуни, в викторианском стиле.

– С ним что-то не так? – спросил он.

– Нет-нет.

Прозвенел звонок. Дермот рванул с места, чтобы добраться до Фиа раньше нее. Беатрис увидела, как по улице идет Лиззи и машет ей рукой. Улыбается.

– Привет, дорогая, как дела? – спросила Лиззи, целуя ее в обе щеки. – Нам нужно обсудить Рождество, мы собираемся куда-нибудь пойти, вы отмечаете Новый год? Говорят, это будет снежное Рождество. – Лиззи подпрыгивала вверх-вниз, хлопала руками, ее щеки покраснели, как у ребенка на старой рождественской открытке. Неведенье Лиззи заставило Беатрис заскрипеть зубами. Приведи свой дом в порядок. Она хотела, чтобы Лиззи взяла на себя ответственность и потребовала немедленного прекращения этого романа, потому что ни Фрэнк, ни она сама, кажется, были не в состоянии что-либо сделать, чтобы положить этому конец в ближайшее время. Хотя она никогда не представляла себе, что у нее будет роман с кем-либо, и уж тем более с Фрэнком, теперь она не понимала, как раньше жила без этого.

– Не знаю. Поправится ли Шэй?

– О, какой кошмар. Бедный Шэй. Он выглядит так, словно его сбил грузовик. – Показалось, что Лиззи вот-вот заплачет. – Нам нужно что-нибудь устроить в честь его дня рождения.

– Мы послали корзину, – сказала Беатрис.

– О, мы могли бы скинуться на нее все вместе?

Беатрис представила, что если бы они это сделали, то до сих пор бы ждали от Лиззи и Фрэнка их долю.

– Прости-прости. Мне нужно торопиться, я обещала Фи, что мы сегодня кое-куда сходим.

– Кое-куда? – спросила Лиззи, догадавшись, что ее отшили.