Три мушкетера. Том второй

 Хотя мушкетеръ долженъ былъ придти только въ часъ, но уже съ двѣнадцати прокурорша начала высматривать и поджидать, надѣясь, что сердце, а можетъ быть также и желудокъ, ея возлюбленнаго ускоритъ часъ свиданья.

 Г-жа Кокенаръ вышла изъ дверей квартиры почти тотчасъ же, какъ ея гость поднялся по лѣстницѣ, и появленіе почтенной дамы вывело его изъ затруднительнаго положенія. Писцы съ любопытствомъ посматривали на него, и онъ, не находя, что сказать этой восходящей и нисходящей гаммѣ, молча остановился передъ ними.

 -- Это мой кузенъ! вскричала прокурорша -- Входите же, входите, г. Портосъ.

 Имя Портоса произвело дѣйствіе на писцовъ и они засмѣялись, но Портосъ обернулся, и всѣ лица сдѣлались серьезными.

 Чтобы достигнутъ прокурорскаго кабинета, пришлось пройти переднюю, гдѣ находились писцы, и контору, гдѣ они обыкновенно занимались; эта послѣдняя представляла нѣчто вродѣ какой-то темной, мрачной залы, переполненной, вмѣсто мебели, всякаго рода бумагами. Миновавъ контору, въ правой сторонѣ оставили кухню и вошла въ гостиную.

 Всѣ эти комнаты, примыкавшія непосредственно одна къ другой, не произвели на Портоса особенно хорошаго впечатлѣнія. Все, что говорилось, было слышно черезъ открытыя двери, а затѣмъ, проходя мимо кухни, онъ бросилъ быстрый, испытующій взглядъ туда и долженъ былъ признаться себѣ, что, къ стыду прокурорши и къ своему большому сожалѣнію, онъ не замѣтилъ ни пылающаго очага, ни оживленія, вообще той суеты, которая обыкновенно царитъ въ обѣденный часъ въ святилищѣ людей, любящихъ хорошо покушать.

 Прокуроръ, вѣроятно, былъ заранѣе предупрежденъ о посѣщеніи, потому что онъ не выказалъ ни малѣйшаго удивленія при появленіи Портоса, который подошелъ къ нему съ самымъ непринужденнымъ видомъ и вѣжливо поклонился.

 -- Какъ кажется, г. Портосъ, мы съ вами кузены? сказалъ прокуроръ и приподнялся, опираясь на ручки камышеваго кресла.

 Это былъ дряхлый, сухой старикъ, завернутый въ длинный черный плащъ, въ которомъ совершенно скрывалось его хилое тѣло; его маленькіе сѣрые глаза блестѣли, какъ два карбункула, и казалось, что только они, вмѣстѣ съ гримасничавшимъ ртомъ, оставались единственной частью лица, гдѣ еще теплилась жизнь. Къ несчастію, ноги начинали уже отказываться нести службу всей этой костлявой машинѣ; уже пять или шесть мѣсяцевъ упадокъ силъ началъ давать себя чувствовать, и съ этихъ поръ прокуроръ сдѣлался рабомъ своей жены.

 Кузенъ былъ принятъ съ покорностью -- и только; не будь Кокенаръ такимъ разбитымъ, всякое родство съ Портосомъ было бы отклонено.

 -- Да, мы кузены, сказалъ, не сбиваясь съ своей роли, Портосъ, который, къ тому же, никогда и не разсчитывалъ, что прокуроръ приметъ его съ восторгомъ.

 -- По женской линіи, кажется? насмѣшливо спросилъ прокуроръ.

 Портосъ не понявъ насмѣшки, счелъ это большой наивностью и ухмыльнулся себѣ въ бороду, но г-жа Кокенаръ, знавшая, что наивный прокуроръ обладаетъ въ своемъ родѣ очень рѣдкою сообразительностью, только слегка улыбнулась и сильно покраснѣла.

 Г-нъ Кокенаръ съ самаго прихода Портоса началъ бросать безпокойные взгляды на большой шкапъ, стоявшій напротивъ дубовой конторки. Портосъ догадался, что этотъ шкапъ хотя и не былъ похожъ на сундукъ, который ему грезился во снѣ, но былъ именно тѣмъ блаженнымъ сундукомъ, и онъ поздравлялъ себя, что дѣйствительность была шестью футами выше мечты.

 Г-нъ Кокенаръ не простеръ далѣе своихъ генеалогическихъ разспросовъ и, переводя свой тревожный взоръ со шкапа на Портоса, прибавилъ только:

 -- Передъ своимъ отъѣздомъ на войну нашъ кузенъ, надѣюсь, доставитъ намъ удовольствіе отобѣдать съ нами одинъ разъ, не правда ли, м-мъ Кокенаръ?

 На этотъ разъ ударъ попалъ въ цѣль, и Портосъ почувствовалъ его; повидимому, и г-жа Кокенаръ не осталась къ этому нечувствительной, потому что она прибавила:

 -- Мой кузенъ не вернется къ намъ, если найдетъ, что мы худо къ нему относимся; да и безъ того ему придется слишкомъ мало времени оставаться въ Парижѣ, такъ что это будетъ зависѣть отъ нашей любезности и умѣнья упросить его посвятить намъ свободныя минуты до своего отъѣзда.

 -- О, мои ноги, мои бѣдныя ноги, гдѣ вы! пробормоталъ Кокенаръ, пытаясь улыбнуться.

 Эта помощь, подоспѣвшая къ Портосу какъ разъ въ ту минуту, когда его гастрономическимъ надеждамъ начала угрожать нѣкоторая опасность, внушила мушкетеру чувство величайшей признательности къ прокуроршѣ.

 Скоро насталъ часъ обѣда. Тогда всѣ перешли въ столовую, большую темную комнату напротивъ кухни.

 Писцы, почувствовавшіе, какъ кажется, въ домѣ непривычное для нихъ вѣяніе, на этотъ разъ выказали пунктуальную аккуратность и держали въ рукѣ по табуреткѣ, готовые тотчасъ же сѣсть. Видно было, какъ ихъ челюсти заранѣе пришли въ движеніе съ самыми злостными намѣреніями.

 -- Ей-Богу! подумалъ Портосъ, бросая взглядъ на этихъ трехъ голодныхъ (подростокъ, понятно, не удостоился чести быть допущеннымъ къ хозяйскому столу), ей-Богу! на мѣстѣ моего кузена я не держалъ бы у себя такихъ обжоръ. Можно подумать, что это какіе-нибудь потерпѣвшіе крушеніе, не ѣвшіе цѣлыхъ шесть мѣсяцевъ.