Три мушкетера. Том второй

 Д'Артаньянъ на другой день пришелъ снова и былъ принятъ еще лучше, чѣмъ наканунѣ. Лорда Винтера, не было дома, и онъ провелъ съ милэди весь вечеръ; она, повидимому, принимала самое живое участіе въ немъ, спросила его, кто его друзья и не имѣлъ ли онъ когда-нибудь намѣренія поступить на службу къ кардиналу. Д'Артаньянъ, который, какъ уже знаютъ, былъ очень благоразумный молодой человѣкъ для своихъ 20-ти лѣтъ, вспомнилъ тогда свои подозрѣнія относительно милэди; онъ отозвался съ большимъ почтеніемъ объ его высокопреосвященствѣ и сказалъ что онъ не преминулъ бы поступить въ гвардію кардинала вмѣсто того, чтобы поступить въ гвардію короля, если бы ему пришлось познакомиться съ де-Кавуа раньше, чѣмъ онъ познакомился съ де-Тревилемъ.

 Милэди совершенно спокойно перемѣнила разговоръ и самымъ равнодушнымъ свѣтскимъ тономъ спросила: не былъ ли онъ въ Англіи.

 Д'Артаньянъ отвѣтилъ, что его туда посылалъ де-Тревиль по дѣлу ремонта лошадей и что онъ вывелъ четырехъ на образецъ.

 Милэди въ продолженіе разговора два или три раза закусила себѣ губы; она имѣла дѣло съ гасконцемъ, который велъ свои дѣла осторожно.

 Д'Артаньянъ удалился въ тотъ же самый часъ, какъ и наканунѣ. Въ коридорѣ онъ опять встрѣтился съ хорошенькой Кэтти -- такъ звали субретку. Она посмотрѣла на него такимъ благосклоннымъ взглядомъ, что ошибиться было невозможно, но мысли д'Артаньяна были поглощены ея госпожой, и онъ положительно не замѣтилъ этого.

 Д'Артаньянъ пришелъ къ милэди на другой день и опять на слѣдующій, и каждый вечеръ милэди принимала его все съ большей и большей любезностью.

 Каждый вечеръ то въ передней, то въ коридорѣ или на лѣстницѣ онъ сталкивался съ хорошенькой субреткой, но, какъ мы уже сказали, д'Артаньянъ не обращалъ никакого вниманія на эту настойчивость хорошенькой Кэтти.

 

V. Прокурорскій об ѣ дъ.

 Дуэль, въ которой Портосъ сыгралъ такую блестящую роль, не заставила его, впрочемъ, забыть объ обѣдѣ у прокурорши. На слѣдующій день, около часа дня, Мускетонъ еще разъ оглядѣлъ его туалетъ, все ли въ порядкѣ, и Портосъ направился въ Медвѣжью улицу, чувствуя себя вдвойнѣ счастливымъ.

 Сердце его билось, но это происходило не отъ нетерпѣливой любви, какъ у д'Артаньяна. Нѣтъ, болѣе матеріальный интересъ волновалъ его: ему удастся, наконецъ, переступить этотъ таинственный порогъ и подняться по той самой лѣстницѣ, по которой подымались одинъ за другимъ старые золотые г-на Кокенара.

 Наконецъ онъ увидитъ въ дѣйствительности сундукъ, который двадцать разъ снился ему во снѣ: длинный, глубокій сундукъ, запертый висячимъ замкомъ съ засовомъ и прикрѣпленный къ полу. Объ этомъ сундукѣ онъ такъ часто слышалъ, и вдругъ прокурорша откроетъ этотъ сундукъ его удивленнымъ взорамъ своими нѣсколько высохшими, но еще не лишенными изящества и красоты руками. Кромѣ того, онъ, безпріютный скиталецъ, не имѣющій семьи, солдатъ, привыкшій проводить время въ трактирахъ, кабакахъ, тавернахъ, сластена, принужденный по большей части довольствоваться обѣдомъ нашаромыжку,-- онъ собирался принять участіе въ семейномъ обѣдѣ, насладиться домашнимъ комфортомъ и предоставить себя маленькимъ заботамъ хозяевъ, что еще пріятнѣе, когда послѣдніе туги на руку, какъ говорятъ старые вояки.

 Приходить въ качествѣ кузена каждый день и садиться на хорошій обѣдъ, разгладить морщины и развеселить жолтое, сморщенное лицо стараго прокурора, немножко пощипать перышки у молодыхъ писцовъ, выучивши ихъ играть въ фаро, въ гальбитъ {Игра въ кости.} и въ ландскнехтъ, со всѣми ихъ тонкостями, и выиграть у нихъ въ одинъ часъ все, что они сберегли за цѣлый мѣсяцъ,-- все это очень улыбалось Портосу.

 До мушкетера, правда, доходили съ разныхъ сторонъ не особенно лестные отзывы о прокурорахъ, какъ и теперь, впрочемъ, о нихъ разсказываютъ: говорили объ ихъ скаредности, доходившей до мелочей, о страшномъ воздержаніи въ пищѣ. Такъ какъ, въ концѣ концовъ, если откинуть излишнюю экономность, которую Портосъ считалъ всегда очень неумѣстной, прокурорша была барыней довольно либеральной для своего званія, то, очень понятно, Портосъ надѣялся, что ея домъ поставленъ на довольно приличную ногу.

 При входѣ въ домъ у мушкетера явились нѣкоторыя сомнѣнія; внѣшній видъ не представлялъ ничего привлекательнаго: грязный, вонючій коридоръ, полутемная лѣстница, на которую свѣтъ проникалъ съ сосѣдняго двора; въ первомъ этажѣ низкая дверь, обитая огромными гвоздями, какъ главная входная дверь окружнаго суда.

 Портосъ постучался; высокій, блѣдный писецъ, скрытый подъ цѣлой копной растрепанныхъ волосъ, отворилъ дверь и поклонился съ видомъ человѣка, привыкшаго уважать высокій ростъ, признакъ силы, военный мундиръ, опредѣляющій соціальное положеніе носящаго его, и румяное лицо, указывающее на привычку хорошо пожить.

 За нимъ показался писецъ поменьше ростомъ, за вторымъ -- слѣдующій, опять побольше и за третьимъ -- подростокъ лѣтъ двѣнадцати.

 Всего -- три писца съ половиною; это и для того времени служило признакомъ, что дѣла идутъ на славу.