Три мушкетера. Том первый

 -- Да, но вчера вечеромъ она убѣжала.

 -- Моя жена убѣжала! вскричалъ Бонасье.-- О, несчастная! Если она въ самомъ дѣлѣ убѣжала, увѣряю васъ, я въ этомъ не виноватъ.

 -- Зачѣмъ же вы, въ такомъ случаѣ, отправились къ д'Артаньяну, вашему сосѣду, съ которымъ днемъ вы очень долго совѣщались?

 -- Ахъ, да, г. комиссаръ, да, это правда, и я сознаюсь, что виноватъ въ этомъ. Я былъ у г. д'Артаньяна.

 -- Какую цѣль имѣло это посѣщеніе?

 -- Попросить его помочь мнѣ отыскать жену. Я думалъ, что имѣю право требовать ее назадъ; но, кажется, я ошибался, и прошу васъ извинить меня въ этомъ.

 -- И что отвѣтилъ д'Артаньянь?

 -- Д'Артаньянъ обѣщалъ мнѣ помощь, но я скоро увидѣлъ, что онъ мнѣ измѣняетъ.

 -- Вы обманываете правосудіе! Д'Артаньянъ заключилъ съ вами условіе и въ силу этого условія онъ прогналъ полицейскихъ, которые арестовали вашу жену и освободилъ ее отъ допроса.

 -- Д'Артаньянъ похитилъ мою жену!? Быть не можетъ! Вы мнѣ разсказываете невозможныя вещи!

 -- Къ счастью, д'Артаньянъ находится въ нашихъ рукахъ, и васъ поставятъ съ нимъ на очную ставку.

 -- Честное слово, я не желаю ничего лучшаго, вскричалъ Бонасье:-- я буду не прочь увидѣть знакомое лицо!

 -- Введите д'Артаньяна, приказалъ комиссаръ двумъ сторожамъ.

 Сторожа ввели Атоса.

 -- Господинъ д'Артаньянъ, сказалъ комиссаръ, обращаясь къ Атосу,-- объясните, что произошло между вами и этимъ господиномъ.

 -- Но, вскричалъ Бонасье,-- это вовсе не д'Артаньянъ!

 -- Какъ! это не д'Артаньянъ? вскричалъ комиссаръ.

 -- Совсѣмъ не онъ, отвѣчалъ Бонасье.

 -- Какъ зовутъ этого господина? спросилъ комиссаръ.

 -- Не могу вамъ сказать, я его не знаю.

 -- Какъ? вы его не знаете?

 -- Нѣтъ.

 -- Вы никогда его не видѣли?

 -- Напротивъ, видѣлъ, но я не знаю, какъ его зовутъ.

 -- Ваше имя? спросилъ комиссаръ.

 -- Атосъ, отвѣтилъ мушкетеръ.

 -- Но это не человѣческое имя, это чортъ знаетъ что такое! вскричалъ бѣдный комиссаръ, начинавшій терять голову.

 -- Это мое имя, спокойно сказалъ Атосъ.

 -- Но вы сказали, что васъ зовутъ д'Артаньяномъ?

 -- Я?!

 -- Да, вы.

 -- То есть, это мнѣ сказали: "Вы -- д'Артаньянъ". Я отвѣчалъ: "Вы полагаете?" Полицейскіе сказали, что они въ этомъ убѣждены. Ну, если они убѣждены, что жъ мнѣ противорѣчить имъ? Къ тому же, я могъ ошибаться.

 -- Вы, милостивый государь, смѣетесь надъ правосудіемъ его величества.

 -- Нисколько, спокойно сказалъ Атосъ.

 -- Вы -- д'Артаньянъ.

 -- Ну, вотъ: опять вы говорите мнѣ то же самое.

 -- Но, въ свою очередь вскричалъ Бонасье,-- я говорю вамъ, г. коммисаръ, что тутъ не можетъ быть ни одной минуты сомнѣнія. Г. д'Артаньянъ -- мой жилецъ, вслѣдствіе этого... онъ не платитъ мнѣ денегъ за квартиру... и даже именно по этой причинѣ я долженъ его знать. Д'Артаньянъ -- молодой человѣкъ, лѣтъ девятнадцати, двадцати, не болѣе, а этому господину по крайней мѣрѣ -- тридцать. Д'Артаньянъ служить въ ротѣ г-на Дезессара, а этотъ господинъ -- въ ротѣ мушкетеровъ г-на де-Тревиля: взгляните на форму, г-нъ комиссаръ, взгляните на форму!

 -- Это правда, прошепталъ комиссаръ; -- это, чортъ возьми, правда.

 Въ эту самую минуту быстро отворилась дверь, и вошелъ, въ сопровожденіи помощника смотрителя Бастиліи, вѣстовой и вручилъ комиссару письмо.

 -- О, несчастная! вскричалъ комиссаръ, прочитавъ письмо.

 -- Какъ? что вы говорите? о комъ вы говорите? Надѣюсь, не о моей женѣ?

 -- Напротивъ, о ней. У васъ славная затѣя, нечего сказать.

 -- То есть какъ? вскричалъ выведенный изъ себя торговецъ.-- Сдѣлайте одолженіе, скажите мнѣ, мое, личное мое дѣло можетъ принять болѣе скверный оборотъ стъ того, что моя жена дѣлаетъ въ то самое время, когда я сижу въ тюрьмѣ?

 -- Потому что она дѣйствуетъ по плану, по адскому плану, сообща съ вами обдуманному.

 -- Клянусь вамъ, г-нъ комиссаръ, вы глубоко заблуждаетесь. Мнѣ ровно ничего не было извѣстно, да и теперь неизвѣстно, изъ того, что должна была сдѣлать моя жена. Клянусь вамъ, что нимало непричастенъ тому, что она натворила, и если она натворили глупостей, я отъ нея отрекусь, я уличу ее во лжи, я ее прокляну.

 -- Однако, обратился Атосъ къ комиссару,-- если я вамъ больше здѣсь не нуженъ, отошлите меня куда-нибудь: вашъ Бонасье невыносимо скученъ.

 -- Отведите арестованныхъ въ ихъ камеры, приказалъ комиссаръ, указывая однимъ жестомъ на Атоса и на Бонасье,-- и пусть ихъ стерегутъ какъ можно строже.

 -- Никакъ не возьму въ толкъ, замѣтилъ Атосъ съ обычнымъ спокойствіемъ:-- если у васъ дѣло къ д'Артаньяну, какимъ образомъ я могу замѣнить его?

 -- Дѣлайте, что я приказываю вамъ! закричать комиссаръ,-- и чтобы все было подъ величайшимъ секретомъ! Слышите!

 Атосъ послѣдовалъ за стражей, пожавъ плечами, а Бонасье -- испуская вопли, которые способны были бы смягчить сердце тигра.

 Торговца отвели въ ту самую камеру, гдѣ онъ провелъ ночь, и оставили тамъ на весь день. Цѣлый день Бонасье проплакалъ, какъ настоящій торговецъ; онъ самъ признавался, что онъ -- человѣкъ не военный. Вечеромъ, часовъ около девяти, въ ту минуту, какъ онъ рѣшился лечь въ постель, онъ услышалъ шаги въ коридорѣ. Шаги приблизились къ его камерѣ, дверь отворилась, вошли сторожа.