Три мушкетера. Том первый

 Д'Артаньянъ остался, такимъ образомъ, побѣдителемъ; это, надо сказать, не стоило ему большого труда, такъ какъ только одинъ изъ сыщиковъ былъ вооруженъ, да и то защищался только для виду. Правда, что трое другихъ пробовали убить молодого человѣка стульями, табуретами или глиняной посудой, но двѣ или три царапины, сдѣланныя шпагой гасконца, повергли ихъ въ ужасъ. Десяти минутъ было достаточно для ихъ пораженія, и поле битвы осталось за д'Артаньяномъ. Сосѣди, открывшіе свои окна съ хладнокровіемъ, свойственнымъ жителямъ Парижа въ эти времена постоянныхъ волненій и безпрестанныхъ дракъ, закрыли ихъ тотчасъ же, какъ только увидѣли, что четверо черныхъ людей убѣжали: ихъ инстинктъ подсказалъ имъ, что въ данную минуту все было кончено.

 Къ тому же было уже поздно, а тогда, какъ и теперь, въ Люксембургскомъ кварталѣ ложились спать рано. Д'Артаньянъ, оставшись одинъ съ г-жей Бонасье, повернулся къ ней: бѣдная женщина лежала на креслѣ почти безъ чувствъ. Д'Артаньянъ быстрымъ взглядомъ осмотрѣлъ ее съ ногъ до головы.

 Это была очаровательная женщина, лѣтъ 25--26, брюнетка, съ голубыми глазами, съ слегка вздернутымъ носомъ. съ чудными зубами, съ прекраснымъ блѣдно-розовымъ лицомъ; этимъ, впрочемъ, и ограничивались признаки, которые могли бы заставить принять ее за знатную даму: руки были бѣлы, но не изящны, ноги указывали также на женщину не аристократическаго происхожденія. Къ счастью, д'Артаньянъ не дошелъ еще до того, чтобы заниматься такими подробностями.

 Между тѣмъ, какъ д'Артаньянъ разсматривалъ г-жу Бонасье и дошелъ, какъ мы сказали, до ногъ, онъ увидѣлъ на полу тонкій батистовый платокъ, который онъ, по обыкновенію, поднялъ и на углу котораго увидѣлъ точно такія же вышитыя буквы, какія онъ видѣлъ на томъ платкѣ, изъ-за котораго они съ Арамисомъ чуть-чуть не перерѣзали другъ другу горло.

 Съ того времени д'Артаньянъ остерегался этихъ платковъ съ гербами, а потому, не говоря ни слова, онъ положилъ поднятый имъ платокъ въ карманъ г-жи Бонасье.

 Въ эту самую минуту г-жа Бонасье пришла въ чувство. Она открыла глаза, съ ужасомъ оглядѣлась кругомъ, увидѣла, что комната пуста, и что она находится одна со своимъ избавителемъ. Она тотчасъ съ улыбкой протянула ему руки. Г-жа Бонасье обладала самой очаровательной улыбкой на свѣтѣ.

 -- Ахъ! сказала она,-- это вы спасли меня: позвольте мнѣ поблагодарить васъ.

 -- Сударыня, сказалъ д'Артаньянъ,-- я сдѣлалъ только то, что каждый дворянинъ сдѣлалъ бы на моемъ мѣстѣ, слѣдовательно, вы не обязаны мнѣ ни малѣйшей признательностью.

 -- Напротивъ, напротивъ, и я надѣюсь доказать вамъ, что вы оказали услугу не какой-нибудь неблагодарной. Но чего же хотѣли отъ меня эти люди, которыхъ я приняла сначала за воронъ, и почему г-на Бонасье нѣтъ здѣсь?

 -- Сударыня, эти люди были гораздо болѣе опасны чѣмъ могли бы быть воры: это агенты кардинала; что же касается вашего мужа, г-на Бонасье, то его здѣсь нѣтъ, потому что вчера его арестовали и увезли въ Бастилію.

 -- Мой мужъ въ Бастиліи! вскричала г-жа Бонасье.-- О, Боже мой! но что же онъ сдѣлалъ, милый, несчастный человѣкъ! Онъ -- сама невинность!

 И что-то вродѣ улыбки проскользнуло по лицу все еще испуганной молодой женщины.

 -- Что онъ сдѣлалъ, сударыня? Мнѣ кажется, что его единственное преступленіе состоитъ въ томъ, что онъ въ одно и то же время имѣетъ счастье и несчастье быть вашимъ мужемъ.

 -- Но, значитъ, вы знаете...

 -- Я знаю, сударыня, что вы были похищены.

 -- Но кѣмъ? Вы знаете? О, если вы это знаете, скажите мнѣ!

 -- Человѣкомъ сорока или сорока пяти лѣтъ, съ черными волосами, съ смуглымъ цвѣтомъ лица, съ рубцомъ на лѣвомъ вискѣ.

 -- Такъ, совершенно такъ... Но его имя?

 -- А, его имя?! этого я и не знаю.

 -- А мой мужъ зналъ, что меня похитили?

 -- Его предупредили объ этомъ письмомъ, которое написалъ ему самъ похититель.

 -- А подозрѣваетъ ли онъ, спросила г-жа Бонасье въ смущеніи,-- причину этого приключенія?

 -- Онъ приписываетъ это, кажется, какой-нибудь политической интригѣ.

 -- Прежде я сомнѣвалась въ этомъ, а теперь я думаю то же самое. Итакъ, этотъ милый Бонасье не заподозрилъ меня ни одной минуты.

 -- О, совершенно напротивъ, онъ слишкомъ гордился вашимъ благоразуміемъ, вашей любовью.

 Вторично едва замѣтная улыбка скользнула но розовымъ губамъ прекрасной молодой женщины.

 -- Но, продолжалъ д'Артаньянъ,-- какъ удалось вамъ убѣжать?

 -- Я воспользовалась минутой, когда меня оставили одну, и какъ я уже знала съ сегодняшняго утра причину моего похищенія, то съ помощью простынь я спустилась изъ окна; тогда, думая, что мужъ мой здѣсь, я прибѣжала сюда.

 -- Чтобъ стать подъ его защиту?

 -- О, нѣтъ, я хорошо знала, что онъ, бѣдняжка, не способенъ меня защитить, но такъ какъ онъ могъ намъ быть полезенъ въ другомъ отношеніи, я хотѣла его предупредить.

 -- О чемъ?

 -- О, это не мой секретъ, и потому я не могу вамъ сказать этого.